Псевдоним «Эльза»

– Вот и ищите этого Паананена-Суремаа, идейного сторонника большевиков, – посоветовала Маренн. – По-моему, от него вы узнаете больше, если вы его арестуете и сумеете заставить говорить, что тоже проблема, как я понимаю, – она иронично улыбнулась. – Но хоть есть за что бороться. А что вы желаете ещё узнать у несчастной княгини Ливен, которая только знает имя этого Паананена, а самого в глаза не видела, как я понимаю? Имя советского резидента, которому она передала срочную информацию от Эльзы? Это всё новости вчерашнего дня. Эта фамилия вам известна – Ярцев. Но он отбыл в Москву. Что княгиня Ливен передала Ярцеву, да ровно то, что он и сделал, – совершить обманный ход, чтобы заставить вашего тайного сотрудника обнаружить себя. Именно это они и провернули. С успехом, как мы знаем. Но не княгиня Ливен всё это придумала. Она случайный участник, передаточное звено, не более того. Вы только зря потеряете время, Курт, даже если сейчас разбудите её и допросите. Больше она ничего не знает. Зато Паананену вы предоставите время, чтобы лечь на дно и затаиться. А больше ему ничего не нужно. Переждать.

– Мы ищем, ищем, – Росслинг нервно постучал пальцами по деревянному поручню кресла. – Я на постоянной связи со Свенсоном.

– Если вам удастся вскрыть его сеть, это, пожалуй, извинит вас в глазах рейхсфюрера за провал с агентом в советском посольстве, – предположила Маренн. – И не надо будет выдумывать хитроумную операцию, как бы всё списать на адмирала Канариса и его бюро. Я прошу прощения, Курт, мне надо вернуться в резиденцию маршала, – взглянув на часы, Маренн встала. – Мы так и не закончили процедуры с княжной Шаховской, когда вы сорвали меня своим звонком. Но я вас настоятельно прошу не беспокоить княгиню Ливен. И не допрашивать её без моего участия. Пусть она спит столько, сколько это будет необходимо для её организма, не будите её. Ещё раз повторяю, вы ничего от неё не узнаете такого, что вам уже не было бы известно, – предупредила она серьёзно. – Приставьте к ней охрану. А когда она проснется, известите меня, я приеду. Я буду присутствовать при вашем разговоре. Иначе в случае вашей неудачи с поимкой Паананена, – она сделала значительную паузу, – мне будет трудно убедить рейхсфюрера, что в деле застреленного агента вы проявили должное усердие, а всё испортили люди Канариса. Кстати, вы уже подобрали персонажей, кто бы это мог быть? Вам известны их агенты здесь, в Хельсинки.

– Да, кое-кто есть, – подтвердил Росслинг. – Благодарю вас, фрау Ким, – продолжил он, провожая её к двери. – Я очень рассчитываю на вашу поддержку в этом деле. С княгиней Ливен всё будет так, как вы скажете. Когда она проснётся, я извещу вас.

– Спасибо, Курт, – Маренн коротко пожала его руку. – Я знала, что мы с вами правильно понимаем друг друга.

* * *

– Вы так долго отсутствовали, мадам де Кле. Что-то случилось?

Княжна Зинаида Шаховская встретила Маренн напряженным вопросом. Обе сестры находились в спальне Марии, Маренн сразу заметила, что настроение у них ухудшилось.

– Ничего серьёзного, – ответила она. – А что же здесь? – с удивлением приподняла брови. – Приготовление ужина не состоялось?

– Нет, Густав сказал всё отменить, – грустно откликнулась Зина. – Ему не до ужина, и даже не до нас. Его можно понять. Красные перешли границу, – сообщила она. – Завтра утром будет сообщение. Война.

– Ну этого следовало ожидать, – Маренн постаралась среагировать спокойно, чтобы вселить уверенность в явно испуганных женщин. – Чем раньше Сталин начнет, тем скорее потерпит поражение. Как врач скажу, что сильная боль часто предвестник скорого выздоровления. Ну, кроме смертельных болезней, разумеется. Хуже, когда процесс идет, а боли нет. Так и здесь, нарыв вышел на поверхность. Теперь зависит от нас, как мы с ним справимся. Полагаю, что Сталин недооценивает ресурсы финского народа. Иначе он не начал бы войну накануне наступления сильных холодов.

– Они рассчитывают, что через две недели окажутся в Хельсинки, – Маша Шаховская села на постели, отбросив нетерпеливым движением руки рыжие локоны, закрывшие лицо. – Они надеются, что здесь их поддержит пролетариат, работники портов, судоремонтных верфей. Выйдут на демонстрации, а то и открыто возьмутся за оружие, чтобы скинуть правительство. И тогда Финляндия сама упадёт им в руки, как переспевшее яблоко с ветки. Это было бы страшно. – Она добавила мрачно: – Я помню, что творилось в Петербурге. Эта озверевшая, пьяная толпа… Хаос, разброд, мат.

– Мне кажется, красные ошибаются.

Маренн раскрыла медицинский саквояж, достала футляр с ножницами, перевязочный материал, всё аккуратно разложила на столике перед кроватью Маши.