Психоаналитическая традиция и современность

Фрейд исходил из того, что попытка заменить религию разумом не должна принимать насильственные формы, поскольку любое насилие над человеком несовместимо с его стремлением к свободе. Важную роль играет здесь воспитание, цель которого – поиск своего пути между Сциллой предоставления полной свободы действия и Харибдой запрета, налагаемого на человека обществом. Смещение акцента в сторону насильственного запрета религии не приведет ни к чему хорошему, ибо подавленные желания человека не исчезнут бесследно; они будут вытеснены в бессознательное, запрятаны в его глубинах, но при первом удобном случае вырвутся наружу, приняв самые разнообразные, порой патологические формы. «Намерение насильственно и одним ударом опрокинуть религию, – замечает Фрейд – несомненно, абсурдное предприятие. Прежде всего потому, что оно бесперспективно. Верующий не позволит отнять у себя свою веру ни доводами разума, ни запретами. Было бы жестокостью, если бы в отношении кого-то такое удалось» (Фрейд, 1989в, с. 135).

Известно, что революционные преобразования в России сопровождались решительным искоренением религиозного мировоззрения. Использовались не только методы воспитания, но и насильственные средства уничтожения церквей, храмов и носителей религиозных ценностей жизни. Взорванный в Москве храм Христа Спасителя и расстрел в 1937 году священника Павла Флоренского – только два примера из многочисленных варварских деяний новой политической власти, насильственно насаждавшей в сознании людей антирелигиозные установки и социалистические идеалы. На протяжении более семидесяти лет официально одобренная и рьяно проводимая в жизнь антирелигиозная кампания вдалбливала в умы подрастающего поколения неприязнь к церкви, пытаясь вытравить из сознания масс какие-либо религиозные ценности. Не берусь судить о том, насколько был прав один из героев романа Достоевского «Идиот», который говорил о «русской странности нашей» – «коль атеистом станет, то непременно начнет требовать искоренения веры в Бога насилием». Но одно бесспорно: в послереволюционной России неприятие религии официальной идеологией осуществлялось с позиций воинствующего атеизма, не останавливающегося ни перед чем.

Однако попрание религии привело к формированию такого «нового человека», образ которого чаще всего ассоциируется с Антихристом, не только разрушившим старый мир, но и подорвавшим основы существования людей. Насильственное забвение религиозных ценностей обернулось духовной пустотой, старательно заполняемой суррогатами тоталитарной идеологии, где общегуманистические ценности и идеалы были преданы забвению. Но стоило лишь официальной идеологии ослабить вожжи под натиском требований демократии и свободы, вызванных к жизни перестроечными процессами в России в середине 80-х годов, как тут же рухнули преграды, ранее препятствующие открытому выражению религиозных чувств. И хотя по большей части массовое приобщение к религии носит сегодня в России скорее характер внешнего протеста против былого насильственного навязывания атеизма, чем внутренней потребности в исповедании подлинных религиозных ценностей, тем не менее оно свидетельствует о крахе культурного эксперимента, проходящего под знаком насильственного атеизма. Как показывают реалии жизни, воинствующий атеизм оказался абсурдным предприятием, о бесперспективности которого предупреждал в свое время Фрейд. Но, видимо, даже он не мог себе представить, какие жертвы принесут россияне на алтарь утопии тоталитарной атеизации и насильственного внедрения «научного» мировоззрения – марксизма.