Психоделика любви: Начало (СИ)

В окно под потолком бились черные птицы. Вороны клевали стекло, трещавщее сеткой паутины. За дверью сопело тяжелое дыхание. Приподняв голову, Итачи казалось, что лежит он прямо перед дверью и видит высунувшийся у порога собачий нос, принюхивающийся так, как принюхивается хищник к льющейся поблизости свежей крови. Рычание рвалось из-за скалившихся клыков Кисаме. И уронив голову на подушку, твердую, как гранит, Учиха ощутил, как боков коснулось нечто острое. Из-под кровати тянулись тени рук со скребущими когтями, вонзающимися в плоть сквозь одеяло, пробирающиеся к больничной одежде, под кожу, к органам, они тянулись к центру, раздвигая все органы, чтобы сжать желудок в кулак.

Второй голос донесся издалека, едва досягаемый, непривычно спокойный на фоне душераздирающих воплей, и Учиха цеплялся за него, призывая и притягивая к себе невидимой нитью. С каждым словом различая, что принадлежит он женщине:

— Не спи. Не спи, иначе они придут за тобой.

Колыбельная из обрывочных фраз принесла призрачное спокойствие, в котором Итачи забылся настолько, насколько позволяло время, и медленно открыл веки.

Мигающий свет фонаря с улицы осветил стены напротив, где мигали кровавые следы на стене в форме крыльев. Тень от стены двинулась в его строну, и он понял, что женский голос шел от неё.

Но свет погас, или болезненный сон снова сморил его, тьма вновь легла тяжелым пологом. А когда Итачи открыл глаза вновь, в палате уже играл солнечный свет.

Желудок пронзила кинжальная боль. Подскочив с постели, Итачи рухнул на пол и сотрясся в рвотных судорогах.

====== Глава 3, у которой хроническая бессонница. ======

В мире из грез рос маленький мальчик. Он не понимал причину ненависти к себе и предпочитал не замечать её, отгородившись от реальности. Мальчик не знал, за что брат с сестрой однажды бросили его в песочнице, засыпав песком. Мальчик давился песком, он ел его и захлебывался им, и казалось, что слезы его тоже из песка. Пока его не вытащили родители. Он не понимал, что брат с сестрой немного расстроены из-за того, что мальчик выпотрошил их кошку.

Больше он никогда не подходил к песочницам.

Мальчик предпочитал реальным друзьям друга воображаемого, всегда понимающего и подсказывающего, где и как лучше искать любовь. Она должна таиться где-то внутри. Рядом с ненавистью, вросшей в человеческие сердца. Если найти причину ненависти, он сможет найти и любовь.

И мальчику было интересно, как устроен этот мир с изнанки. После кошки настал черед новенького мопса. Но родители пришли в ярость, увидев испачканный кровью ковер. Так думал мальчик, не понимая, что снова прервал чужую жизнь, пока искал, где же спрятан этот комок всех его бед и желаний.

Реальность превратилась из косых взглядов дома в понимающие заученные улыбки детских психологов в душных кабинетах, забитых мертвыми игрушками, с которыми мальчику не было интересно играть.

Психологи, как один человек, говорили сблизиться с семьей, попытаться понять её. Найти себе хобби. Желательно совместное. И один умудрился заикнуться, что истинная любовь таится в сердце. Любящее сердце всегда сможет понять ближнего своего.

И, кажется, их маленький пациент воодушевился, скупо кивнув, он бежал на всех парах к забирающим его родителям, бледным и испуганным, никогда не улыбающимся, взирающим на него косо сверху вниз, как смотрят на нечто уродливо-непонятное.

Следующей ночью, когда он счастливый своим сделанным открытием, с безумным взглядом первооткрывателя, весь забрызганный кровью прибежал в комнату, в одной руке держа нож, а в другой – с непонятным кровоточащим ошметком, Темари проплакала всю ночь, согнувшись над исследовательским ложем, а Канкуро тупым безэмоциональным взглядом пялился в одну точку. Мальчик не понимал, почему брат с сестрой после того, как он нечаянно ударил спящих родителей ножом несколько раз в поисках злополучного сердца, отвезли его в психушку. В двенадцать лет в тюрьму еще не сажают. Таких запирают от общества, выплачивая деньги клинике, лишь бы монстра не выпускали наружу и не напоминали о его существовании. И так из года в год. Из клиники в клинику.

Мальчик не понимал, почему на него так злы. Ему просто было интересно, как устроен мир, и где же внутри таится та тайна, что заставляет людей понимать и любить друг друга.

Но кое-что Гаара понял наверняка — в “Красной Луне” не так, как в остальных клиниках. Здесь нельзя спать. Приходит сон — приходят и они. Включают яркие лампы над операционным столом, выстраиваются над беззащитным спящим, как он когда-то над домашними питомцами и родителями, и сыплют ему в глотку песок, записывая в тетради вероятно подробности того, как он пытается его выблевать из себя.

Пауки заползают в его рот, как когда-то в детстве заполз маленький паучок, пока его пытались похоронить заживо. Но пауки в “Красной Луне” во весь рот и их нельзя выплюнуть или хладнокровно проглотить — они раздирают глотки.

Но ночи в “Красной Луне” стали переноситься легче, с тех пор, как его за руку взял ангел.