Психоделика любви: Начало (СИ)

====== Глава 11, в которой родилась Боль. ======

Хочешь, чтобы общество приняло тебя — поступай отмеренной им тебе ролью, а не как бы ты посчитал нужным поступать. Учиха Итачи усвоил этот урок в Красной Луне. Он понял: Красная Луна оставит его в покое, когда он прекратит сопротивляться и признает, что он сумасшедший. Он должен стать сумасшедшим, сыграть свою роль ради свободы.

Ведь свобода была так близка. За каменными стенами готического замка. За воротами, окаймлёнными поволокой высокого напряжения. За несколькими десятками километров густого тернистого леса, через который ему предстоит перебежать.

Ведь Учиха держал в руках ключ свободы. Когда они с Дейдарой создавали взрывчатку для замка архива, чтобы забрать доказывающее преступления Красной Луны личное дело Саске, Тсукури нарыл в творческом беспорядке — страшном хаосе хлама в углу; даже санитары не решались выкинуть его — старинную карту. Видите ли, Дейдара утверждал Пейну, что беспорядок способствует его выздоровлению, воспроизводя домашнюю уютную обстановку. Итачи сомневался, что уют выглядит так. Но, по крайней мере, в этой груде хлама Учиха заметил карту. Совсем как в старых приключенческих фильмах — пожелтевшая, затвердевшая, несшая в себе отпечаток не первого десятилетия.

 — Что это? — спросил он у Тсукури.

На что тот пожал плечами и, небрежно вырвав её из рук друга, повертел в разные стороны. Карта как карта, которую он успел где-то стащить, но не помнил, где.

На следующий день, на завтрак Дейдара подошел подозрительно притихший. Боднув Учиху ногой, под столом он протянул ему сложенную в несколько слоев уже знакомую карту, и сквозь зубы прошептал:

— Эта карта замка. Я изучал её всю ночь и все утро разгуливал по владениям, сравнивал, это точно она. И знаешь, что я в ней обнаружил?

— Что же?

— Тоннель в нашу свободу. Смотри, вот эта подземная схема: это путь канализации, пролегающий через весь замок. Если учесть его положение, можно сделать вывод, что он идет через центр замка, в восточную и западную башню, но здесь есть ответвление, вот этот поворот, он ведет….

— Он ведет в лес, — закончил мысль за Тсукури Итачи, едва не воскликнув на всю столовую.

Казалось бы, безумно обсуждать и рассматривать подобные вещи. Однако охрана не обращала внимания на происходящее перед их носом, ища лишь то, что пытались утаить, шепчась по темным углам.

— Бинго! — и, стукнув ложкой по пустой тарелке, Дейдара расплылся в победной улыбке. — Я нашел дверь в подвал. Она под тяжелым замком, но если мы соберем более мощную бомбу, не растратив материалы на архив, её хватит, чтобы сорвать замок.

— Но дело Саске!..

— Подумай сам, что приоритетнее: выбраться отсюда без папки или же выкрасть папку и лелеять её у себя под подушкой?

Итачи понимал: Дейдара прав. Как бы он не хотел, осуществить все желаемое — невозможно. Если все идет по плану, значит, вы что-то делаете не так. И он дал добро. У него есть билет в один конец.

Но было кое-что, что Итачи не мог оставить.

Хаюми Конан.

Несмотря на собранную бомбу, несмотря на найденную карту, он не мог покинуть Красную Луну, бросив запертого ангела в клетке под названием «Красная Луна». Крылья Конан не позволяли рассечь небо над воротами и пиками-стражами. Крылья Конан связаны кровавыми нитями — кровными узами.

И сколько бы Дейдара не молил Итачи осуществить побег, Учиха ждал. Ждал встречи с Пейном.

Но Пейн как назло пропал из поля зрения, точно пирсингованный врач всегда был плодом больного воображения. Учиха ждал дня, когда у него появится возможность совершить поступок под стать сумасшедшему — напасть на лечащего врача Дейдары с целью забрать то, что украл Пейн.

Но в своем упрямом альтруистическом порыве помочь умершей душе найти свободу, в которой она, возможно, и не нуждалась, Учиха Итачи достиг задуманного. Во время четвертой фазы пути выздоровления.

Операционные лампы больше не слепили; их кусающий разящий свет стал привычен, как и холод, сковывающий беспомощное тело под действием наркотика.

Итачи слушал тишину, наполненную щелчками тумблеров и шипящими, как скворчащее на сковородке масло, лампами. Шепотом помех, плавно переходящих в голоса.

Какудзу, будто часть отлаженного механизма, точными заученными движениями настраивал аппаратуру, пока Кисаме через шприц заправлял капельницу, уже приготовленную у операционного ложа.

Хлопок дверью, и новые голоса. Сквозь пелену наступающего бреда Итачи видел подошедшего Хидана Дзимпачи. Тот озирался вокруг с восторженным блестящим взглядом и не вырвавшимися смешинками на жуткой улыбке, не сулящей добрый смех.

— Ну нихуя себе! Так вот как все выглядит с этой стороны! — и, хлопнув в ладоши, предвкушающе потер ими. — Я готов! Что мне с ними сделать?

— Остынь. Сегодня ты будешь в качестве зрителя. Считай это обучающими курсами, — осадил Какудзу, даже не взглянув на своего бывшего пациента.

Обижено фыркнув и матернувшись, Хидан отошел в сторону, облокотился о стену и скрестил руки с видом заядлого профессионала, не согласного с действиями коллег.