Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания

Это может показаться странным, но французы почти не занимались психологической войной, пока американцы не снабдили их в 1950 году прессами для печатания аннамитских листовок. К 1952 году у французов уже были офицеры, отвечавшие за пропаганду. Кроме того, они прилагали все усилия, чтобы наладить связь с другими антикоммунистическими силами в Восточной Азии, надеясь воспользоваться их методами ведения психологической войны. Между 1950 и 1952 годами французские пропагандисты достигли больших успехов в тактической пропаганде. Что касается стратегической психологической войны в этом регионе, то здесь надо вспомнить о «войне возможностей», о которой мы уже говорили выше. Поскольку французы, американцы и аннамиты считали вполне возможным поражение Франции и заявляли об этом в прессе и в частных разговорах, то жители Индокитая не верили в то, что Вьетнам, Камбоджа и Лаос останутся антикоммунистическими странами под защитой Франции.

Малайя и МНОА (Малайская национально-освободительная армия)

МНОА была партизанской армией китайских коммунистов, которая воевала в джунглях Малайи. Малайя (за исключением острова Сингапур, который являлся королевской колонией Великобритании) после Второй мировой войны была объявлена Федерацией Малайских султанатов. Англичане много говорили о предоставлении Малайе самоуправления, о прекращении своего собственного господства в этой стране и о прогрессе ее народов. Все или почти все, что они обещали, было необходимо, поскольку китайцы в Малайе в годы правления англичан имели все, кроме права на жизнь, уважения и возможности жить по-человечески.

А что такое право на жизнь, уважение и возможность жить по-человечески в понимании людей? Это право чувствовать свою принадлежность к какому-то народу, к его истории, право самим решать, как надо жить, право свысока глядеть на другие народы, быть тщеславным, гордым и способным на самопожертвование.

За годы многолетней борьбы с китайскими коммунистическими партизанами, в рядах которых сражались небольшие группы малайцев и индусов, не было ни одного британского бригадира или генерал-майора китайского происхождения. Да и весь антикоммунистический мир не слыхал о китайско-малайском герое, который послужил бы человечеству, став мучеником коммунистического террора или одержав победу в кровавой битве с коммунистами.

Китайцы в Малайе, в чем автор мог убедиться лично, жили, вероятно, лучше всех китайцев, когда-либо существовавших на земле. Сегодня в условиях капитализма китайские сообщества в Малайе наслаждаются таким уровнем жизни, такой системой здравоохранения и образования, которого коммунистам в Китае не достичь и за несколько тысячелетий.

Разве это не развенчивает великий миф коммунистов (миф, в который верят многие западные политики, интеллектуалы и журналисты), что борьба между коммунизмом и антикоммунизмом – это борьба за лучшую жизнь для людей? И что главный вопрос в этой борьбе стоит таким образом: кто сможет обеспечить эту лучшую жизнь – коммунизм или капитализм?

Прокоммунистическим слоям китайского населения Малайи, которые не верят в Бога и отличаются практичностью и приверженностью ко всему светскому, эта борьба дает возможность страдать, служить в армии с плохим медицинским обслуживанием и без надежды получать на старости лет пенсию, встретить свою смерть в джунглях, лишиться жизни и собственности (которую они могли бы сохранить под властью англичан), чтобы добиться того, о чем они мечтают, – существования под управлением коммунистов, при котором не будет ни уважения к человеку, ни смысла.

Англичане между тем добились большого прогресса. Во многих отношениях чиновники британской администрации в Сингапуре и Малайе являются более просвещенными, чем чиновники местных органов управления в некоторых штатах США. Но, как бы то ни было, среди них местных китайцев и даже малайцев нет. Это – правительства, созданные для народа, а не самим народом (как думает местное население).

Может быть, к середине 1950-х годов достойные уважения британские офицеры и гражданские служащие превратятся в фанатиков и станут ярыми сторонниками такого сложного явления, как азиатский национализм? Могут ли англичане совершить революцию в Малайе, если они уже устали от трудовой революции у себя дома? Могут ли американцы, которые не сделали ничего, абсолютно ничего, чтобы возродить древнее королевство Рюкю (Окинава), славившееся своим героизмом, романтизмом и традициями, упрекать англичан в том, что они не совершили того, чего самим американцам не хочется делать?