Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания

Во-первых, была резко повышена секретность всей правительственной деятельности. Даже самые рутинные операции Госдепартамента, предназначенные для ознакомления международного сообщества с точкой зрения США, были погребены под горой секретных документов. По причинам, порой не всегда понятным стороннему наблюдателю, возобладала точка зрения о том, что обычные действия правительства США должны проводиться в обстановке строжайшей тайны и секретности. Зачастую казалось, что попытки сохранять даже самые незначительные виды деятельности в тайне вовсе не стоят затраченных на это усилий и даже, напротив, могут ободрить противников Соединенных Штатов, не позволяя им понять, насколько серьезной и враждебной может быть политика этой страны по отношению к ним. (Не время и не место обсуждать проблему секретности как средства защиты от критики внутри страны – той самой, которая зачастую наносит ущерб не только правительству, но и гражданам США.)

Во-вторых, информационная деятельность не только еще более засекретилась, но и еще более усложнилась. Трудно правильно оценить запутанную, постоянно изменяющуюся панораму пропагандистских операций, которые, по существующим законам, запрещено упоминать и нельзя описывать.

Демобилизация и ремобилизация

Упразднение УВИ и создание Международной информационной службы, о чем мы уже говорили, привело к реорганизации информационной структуры Госдепартамента. С 1945 по 1953 год ее возглавлял помощник госсекретаря по вопросам общественных дел. В 1953 году был приведен к присяге директор Американского информационного агентства, который подчинялся не Госдепартаменту, а по каким-то странным причинам Совету национальной безопасности. Международной оперативной структурой ЮСИА оставалась Информационная служба США (ЮСИС), выведенная из-под контроля Госдепартамента. Иными словами, этот департамент в течение восьми лет напрямую отвечал за ведение американской пропаганды мирного времени. Это был первый и единственный раз, когда правительство США осуществляло постоянную пропагандистскую деятельность в относительно мирных условиях.

В этой деятельности наблюдались подъемы и спады, поскольку ни простые граждане, ни официальные лица не знали, живет ли страна в условиях мира или воюет, а если воюет, то с кем. Для некоторых врагом являлась коммунистическая идеология, для других – коммунистическое движение, для третьих – СССР, для четвертых – корейский, но не китайский коммунизм, для пятых – китайский коммунизм в Корее, но не корейский коммунизм в Китае, и так далее, до бесконечности.

Эти восемь лет стали в общем и целом первым этапом разрушения или демобилизации пропагандистской структуры, которая столь искусно и с большими затратами была создана в годы Второй мировой войны. Во время второго этапа эта структура была частично восстановлена, а ее сотрудники вновь приобрели навыки пропагандистской работы. Самой нижней точкой спада в этом процессе стала, вероятно, зима 1947/48 года.

Одно время даже поговаривали о том, что министр обороны Луи Джонсон и слышать не желает о «пропаганде» и «психологической войне», а секретарь сухопутных войск Кеннет Ройал вообще отказывается обсуждать эту тему. Возможно, это преувеличение, свойственное журналистам, но оно хорошо отражает дух того времени.

Итак, во время этого спада термин «психологическая война» почти полностью исчез из лексикона министерства обороны США и трех его служб, однако Госдепартамент не собирался от него отказываться. С одной стороны, Госдеп унаследовал структуры УВИ и армии на территории оккупированных стран – Австрии, Германии, Кореи и Японии. В качестве наследника мощных информационных структур Госдепартамент поддерживал в них минимальный уровень активности. Американская радиовещательная станция в Европе (АРСЕ), радио американского сектора Берлина (РАСБ), командование информационного контроля американского сектора Германии, отдел информации и образования (И&О) при Генеральном штабе Верховного командующего союзными силами в Японии – все эти учреждения (иногда уже под другим названием) по-прежнему занимались пропагандой и нуждались в центральном руководстве из Вашингтона.

А тем временем для американской дипломатии стало обычным делом придавать всем дипломатическим учреждениям и большинству крупных консульств определенную информационную структуру. Всегда существовали борцы за полное уничтожение средств пропаганды, а также сторонники продолжения работы по информационным программам, поэтому вопрос о том, стоит ли оставаться в пропагандистском бизнесе или уйти из него, являлся весьма нелегким вопросом для тех, кто им занимался.

Сокращение расходов на пропаганду и демобилизация 1947 и 1948 годов были подвергнуты резкой критике в связи с активизацией Советов в Европе в 1949 году. После начала войны в Корее в 1950 году эти вопросы привлекли всеобщее внимание.