Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье

Все давно в курсе этого изобретения, привычно пользуются его плодами и не видят в том никакой пугающей таинственности. Итак, если журналист хочет удовлетворить жажду публики побояться с пользой для внутренней жизни, ему надо ухватить открытие за хвост, пока оно еще в свободном полете, а не прикноплено булавкой к стене под ярлыком «Запатентовано».

Есть и другой прием, даже более популярный, чем надругательство над бабушкой-наукой: без лишних изысков до боли знакомый образ несколькими мазками умелой кисти (или несколькими кляксами опытного пера?) превращается в чудо-юдо заморское о трех головах и трех щитовидных железах. И кто же это у нас непостижимый такой? Неужто… Уй-й-й!!! Вот и с интернетом проделали нечто подобное: нашли (якобы) и описали (детально) кошмарные ловушки, притаившиеся в его виртуальных безднах. Воспользовались тем, что интернет в очередной раз провел демаркацию[71], и теперь благодаря ей то ли старшее и младшее поколение проживают в разных государствах, то ли старшее поколение отныне представляет собой омертвевшую плоть, а младшее — здоровую… Словом, масс-медиа постарались примкнуть к воюющим из профессионального интереса. И сразу же принялись подкидывать топливо в горнило популярных фобий. Старшее поколение удалось поймать на живца практически сразу.

Родители, а тем более дедушки и бабушки юной поросли интернетоголиков не слишком-то любят Всемирную паутину. А тех, кто в этой паутине увяз накрепко, жалеют, словно жертву, принесенную кровожадному богу тьмы и отчаяния. И уже не спрашивают, по ком звонит колокол, понимая: рано или поздно та же беда посетит всякий дом, озаренный адским светом мониторов. Это, дескать, вопрос времени. К тому же немалая часть общества побаивается компьютерных премудростей. Боязливые маскируют свои страхи рассуждениями, что ручная работа (в том числе и на пишущей машинке), мол, выше качеством, ибо стимулирует тщательность, вдумчивость и методичность. Или все теми же ужастиками на тему «Вот мой знакомый сорок лет материалы для книги собирал, ввел их в компьютер — и вдруг бац! Вирус! Все сожрал. А знакомый теперь в депрессии, пьет горькую». Ну что тут скажешь? Бывает. И вирус, и депрессия, и горькая. Только неча на компьютерные технологии пенять, ежели технику безопасности не соблюли и дубликатов не сохранили. Александрийская библиотека, небось, не от компьютерного вируса погибла.

Да, нам неохота на старости лет учиться новому методу коммуникации. Мы прикрываемся триллерами про мемуаристов, ставших в одночасье алкоголиками, тем не менее понимая: меняться все-таки придется.

Приблизительно то же терпели наши предки, когда изобразительные источники информации сменились письменными и наступило время повальной борьбы с неграмотностью.

Пришлось переходить на новые технологии и осваивать новые методики. И нам, и нашим предкам было ради чего учиться, учиться и учиться. Хотя бы для того, чтобы потом не работать, не работать и не работать, пока приличную сумму не предложат.

Вообще-то человечество за информацией и за три моря ходило, а не только на курсы для юзеров. Кстати, «юзер» переводится как «пользователь». Как видите, ничего постыдного в этой характеристике нет, хотя старшим все равно не нравится оттенок снисходительности, в ней проскальзывающий: это что же, какой-то сопляк/соплячка будет ко мне снисходителен?!! И будет меня учить обращению с этой железякой? Да я, между прочим, радиоприемник в кружке с завязанными глазами на скорость собирал, когда его мама с папой еще переживали первую любовь — каждый свою! И с чего дяденьку, спрашивается, пучит? Все из-за скрытой неловкости: взрослый человек, а у мальчишки/девчонки спрашивает, как эта штука работает…

Многим так называемым взрослым людям неизвестно, что авторитет среди молодежи завоевывается не игрой на понижение с откровенным привкусом садизма (цыц! к ноге! сидеть! в глаза смотреть, в глаза-а!), а, наоборот, равноправными и взаимовыгодными партнерскими отношениями.

Ведь молодость отнюдь не является признаком глупости, как старость не является признаком мудрости.

К тому же некоторым людям на протяжении всей жизни не удается справиться с собственной ригидностью. До чего доводит людей эта верность себе «в болезни и в здравии», мы уже писали — там, где речь шла об эпилептоидах.