Психология глупости

Именно здесь «умная» глупость соединяется с тем, что философ Гарри Франкфурт обозначил как «булщит»[43]. Это тип речи, когда человек буквально несет вздор, не заботясь о том, правда это или ложь. Типичной формой такой глупости является болтовня: светская или за чашкой кофе на работе, но чаще всего она встречается в журналистике и рекламе. Практиковать булщит – отнюдь не обязательно совершать и говорить глупости или какие-то абсурдные вещи. Это значит систематически пренебрегать не только понятиями правды и лжи, но и самой ценностью истины. Франкфурт настаивает, что булщитер – не лжец, поскольку лгущий человек соблюдает правила истины и нуждается в них, чтобы создавать свою ложь. Булщитер, напротив, не заботится об этом. Он кто угодно, но только не дурак. Напротив, он достаточно умен, просто плевать хотел на правду. Поэтому булщит можно назвать вздором.

Вздор – в отличие от простой глупости – представляет собой глупость второй степени: она принимает к сведению ценность истины и знания, но не признает их и не применяет на практике. Поэтому это скорее не ложь, а вид обмана, который часто встречается в публичных выступлениях, например в политике. В XVII веке этому явлению дали название «просвещенный ум», о котором философ Мальбранш писал: «Глупый и просвещенный ум одинаково закрыты для истины, с той лишь разницей, что глупый ум ее уважает, а просвещенный – презирает». Обычный глупец (который может быть, как Фелисите в «Простой душе» Флобера, простодушным) уважает достоинства рассудка и даже полагает, что пользуется ими, даже если делает это плохо или неправильно. «Умный» дурак, несущий вздор, их презирает. «Прославленный Годиссар» Бальзака, персонажи Домье, «Мошенник» Мелвилла являются его воплощением в вымышленном мире, а Дональд Трамп – в реальности.

Умный дурак может быть очень образованным и воспитанным. Он может даже блистать в обществе.

Дурак слишком много рассуждает

Данная классификация видов глупости может показаться недостаточной, но она подчеркивает, что глупость – это не только неспособность к пониманию, расстройство интеллекта и отсутствие здравого смысла, которое оставляло бы человека в состоянии бездействия или лишало его свободы. Это скорее то же самое, что древние греки называли moria, а римляне – stultitia, часто переводимое как «безумие», с тех пор как Эразм Роттердамский в своем произведении иронично восхвалил глупость. Глупость – это то же безумие. Как утверждал писатель Себастьен-Рош Николя де Шамфор: «Три четверти безумств на поверку оказываются просто глупостями». Авторы античной и классической литературы противопоставляли ее мудрости и рассудительности, но глупость не является абсолютной противоположностью или обратной стороной рассудительности. Дурак любит рассуждать и зачастую рассуждает слишком много, как подтверждает Кризаль в «Ученых женщинах»: «И рассуждением рассудок выгнан вон». Глупец – это не только minus habens[44], это также человек, который слишком много глупит и тем самым переходит границы разумного, выходит за рамки приличий в области рассудка. Он не является адекватным или неадекватным (а вздор – это вид неадекватной речи).

Тема глупости как чрезмерной рассудительности раскрывается великими моралистами эпохи классицизма от Брюйера до Вовенарга, а также такими известными сатириками, как Свифт или Вольтер. Но у них эта чрезмерность всегда изобличалась во имя правильного использования здравомыслия, заложенного самой природой и направленного на исправление обманчивых чувственных порывов. Романтики, напротив, превозносят силу и ценность чувства и критикуют холодный рассудок. Они не только восхищаются безумством, но и отождествляют глупость со здравым смыслом. Кант считал, что рассудок, пытающийся выйти за пределы опыта, неизбежно впадает в иллюзию. Шопенгауэр, а затем Ницше развили эту идею, утверждая, что рассудок по природе своей чересчур рассудителен и поэтому глуп. Идею подхватил современный автор Жорж Пикар своим высказыванием «сам по себе рассудок глуп»[45]. Великие писатели XIX века, с Флобером в первых рядах, снова вернутся к теме глупости. Омэ, Бувар и Пекюше (а через них и буржуа-обыватели) очень рациональны, даже слишком. Их воля всегда одерживает верх над рассудком, хотя последнего у них в избытке.