Психология свободы

Но доросли бы таки до полноценного чувства, ч'eм бы оно оказалось? А заданностью, для начала. По смысловой канве которой мог бы потом и интерес образоваться, а там и возжелание.

Заданности, как помним, вместе с замыслами составляют психогнёт нейтрального вида. Оборачивающиеся им чувства вместе являют комплексную делательную устремлённость – по поводу мира в целом. Этакое здание "голо" намеченной делательности! "Здание" из замыслов, заданностей, а ещё занятостей и захваченностей – как воплощений локальных наших неготовностей к чему бы то ни было, в силу отданности чему-то другому. Олицетворяют твою самоотдавшесть делу! Особенно захваченности, в порядке коих уже граневой выхват из тебя как олицетворения произвольности. То есть в них "отдаёшь себя" аж до так'oй степени!

Так что в "пятне" смыслового наполнения захваченности – как произвольность не принадлежишь себе. Сказать проще, захватился делом – значит над собою в нём не властен. Что называется, не ты его уже ведёшь, а оно тебя.

Мы тут не мудрили, понятия занятости и захваченности – как нововводимых чувств – взяли из простой разговорной речи. Мол, не отвлекайте меня, я занят, – каждый такое кому-нибудь говорил! Сигналя, что находится в нацеленности на что-то, с соответствующим тому чувством. Желая же оправдаться, каждый когда-нибудь кивал на свою захваченность: мол, виноват, не делал вчера этого нужного дела, так как был захвачен вон той фигнёй.  

А что до замыслов, то они редко доходят до полноценного чувства. Ежели в самом строгом отношении, то замысел – выстроенность пути удовлетворения требования. То есть умопостроение! Некая логолиния из мыслей, и только. Но... за ней маячит само то требование, а оно – так или иначе чувственной природы. Взять его самое ненасыщенное – в лице чисто логической жизненной необходимости, – так даже и это, как мы разобрали, оказывается недочувством. Так что вопрос лишь в том, на сколько логолиния психосмыкается с затребкой, которую обслуживает. Чем более, тем более замысел чувствоявлен. Это весьма индивидуально. У одних замыслы больше тяготеют быть чем-то вроде чувств, у других меньше.

А заданность, сравнительно с замыслом, есть лишь нам'eченность пути удовлетворения требования. То есть путь такой – берётся как нечто целое. В неразвёрнутости! Проходит смыслоединицей! Однако возникает ещё и взятость себе этой единицы. А после акта взятости себе – ты уже при чувстве к бравшемуся. И поскольку взявшееся – путь, а не что-то иное, то взятость та оказывается заодно и принятостью решения его преследовать. Как единицу, но тем не меней!

Хотя, бывает и блёклая заданность. Без взятия себе пути удовлетворения. Одна лишь принятость решения его преследовать! Однако сама связь с преследованием как-то чувственно отображается. Так что заданность оказывается-таки чувством. Всё равн'o оказывается.

И соотнесём ещё заданность с интересом. Поскольку оба этих чувства к чему-то призывают. Нет, даже слабо сказано, этак сказать – можно фактически о люб'oм чувстве. Скажем об интересе и заданности сильнее: оба они – воплощённый зов! Но воплощённый по-разному. Призыв что в заданности – как бы отодвигает прочие занятия, что налично текущие, что к тому возможные. В психорусле задаваемости себе чего-то – в любых прочих жизненных нацеленностях видишь конкурента. В любых, от какого бы чувства они ни исходили, в каком бы мотиве ни содержались.

Всего этого нет у интереса. Как твоя нацеленность на что-то – он признаёт и прочие нацеленности, как наличные, так и ещё только возможные. Более того, не только соглашается, чтоб они были – если сами возникли или возникнут, – но даже желает их присутствия! Ибо интересу – как принципу! – нужен способствующий фон. На фоне пустоты – любой интерес блёкл, на фоне же всяких чувств – любой интерес становится "более интересным интересом".

 

Желания от чувств и в чувствах, хотения же от рассудка. Тем самым, первые являют ток снизу вверх – по психике, а вторые – ток сверху вниз. И на каком-то уровне токи встречаются, образуя перманентный фронт борьбы. В порядке которой рассудок стремится облагородить чувства, а чувства нацелены сделать рассудок более диким. Менее рассудочным, так сказать.

 

7. Переходим ко второй линии классификации гнёта. Разбивая его на четыре уровня вредности, так сказать. В смысле способности – у наполнителей уровней – "затяжелять" психику. Наименьша эта способность у психообразований, согласно первой линии составляющих нейтральный гнёт. То есть у наших заданностей себе, замыслов, занятостей и захваченностей. Вот они-то и задают первый уровень. Как уровень нач'aльного гнёта. Или сказать – начальный гнётный уровень. Именно они его задают, потому что специально теоретизационно вычленялись – как то, что нагружает психику по типу только-только. Когда меньше уже технически невозможно.