Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Это вовсе не означает, что люди старшего возраста не совершают теракты. Халиду Масуду, новообращенному мусульманину и стороннику «Исламского государства», было 52 года, когда в 2017 году он на своем автомобиле въехал в группу пешеходов в Лондоне{117}. В Восточной Африке 60-летний гражданин Сомали, наполовину норвежец по происхождению, входивший в группировку «Аш-Шабааб»[11], стал самым пожилым террористом-смертником в истории{118}. В 2006 году 64-летняя террористка-смертница попыталась взорвать израильских солдат в Газе{119}. Челси Деймон и ее коллеги заметили, что с конца 2016 по начало 2017 года движение «Исламское государство» в качестве террористов-смертников начало использовать пожилых людей{120}. К началу 2017 года в своих воззваниях и пропагандистских роликах ИГИЛ превозносило доблесть и мужество по меньшей мере 27 человек старшего возраста (60 лет и старше). «Седовласых старцев», принесших себя в жертву, восхваляли не просто так – скорее всего, руководители движения хотели таким образом пристыдить молодых людей, которые не спешили становиться смертниками{121}. Возможно, «Исламское государство» видело в пожилых мужчинах дополнительный, не задействованный до сих пор источник новобранцев и считало, что, если их хорошо подготовить и направить, они смогут осуществлять серьезные акции, которые можно будет использовать в пропагандистских целях. Возможно также и то, что у «Исламского государства», по крайней мере в некоторых районах, погибли все террористы-смертники. За несколько месяцев до того, как организация начала вербовать в свои ряды мужчин старшего возраста, она понесла серьезные боевые потери{122}.

Маятник качнулся и в другую сторону – впрочем, дети по-прежнему гораздо чаще становятся жертвами терроризма, чем боевиками. В 2014 году пакистанские талибы убили 132 школьника в Пешаваре и после этого кровавого злодеяния заявили: «Мы напали на школу ‹…› потому что [пакистанские] военные убивают наши семьи. Мы хотим, чтобы они почувствовали нашу боль»{123}. Команда ученых из Оксфорда сообщила, что в ходе гражданской войны в Сирии к 2013 году были убиты более 11 000 детей. Только в Алеппо погибло более 2000 детей, из них почти 400 – от снайперского огня (что можно считать преднамеренным и целенаправленным убийством) военных, верных Башару Асаду. С 2015 по 2019 год в 93 странах произошло более 11 000 вооруженных нападений на школы{124}. Но некоторые террористические группировки занимаются и вербовкой детей в свои ряды. Эффективные террористические организации научились преодолевать возрастные ограничения, изобретая новые виды деятельности и роли для новобранцев. Брендан Хьюз, член ИРА, как-то заявил, что террористические движения рассматривают подростков как потенциальных новобранцев, а для начала привлекают их к «разведывательной работе, выполняемой, например, ‹…› по дороге в школу»{125}. По данным ЮНИСЕФ, группы боевиков в Южном Судане и Центральной Африканской Республике в 2014 году завербовали более 24 000 детей{126}. Сколько детей завербовало «Исламское государство», оценить точно невозможно. Исследования показывают, что только в 2015 и 2016 годах ИГИЛ привлекло и обучило около 2000 детей-боевиков{127}. Эта оценка, вероятно, сильно занижена. Что мы знаем наверняка, так это то, что «Исламское государство» узаконило официальную программу подготовки, специализации и использования детей-боевиков – их «достижения» отмечались в ряде пропагандистских СМИ. В многочисленных видеоматериалах представлены дети-боевики, охраняющие, пытающие и казнящие заключенных и оскверняющие трупы. С 2010 по 2014 год одна неправительственная организация из долины Сват вернула в местные общины более 150 детей из тренировочных лагерей пакистанских талибов. Исследуя деятельность 135 мальчиков-боевиков из Свата, психиатр Фериха Перача и ее коллеги обнаружили, что детям-террористам было от 12 до 18 лет (в среднем 15,5 года){128}. Около половины мальчиков были похищены, а остальные, по их словам, вступили в ряды талибов добровольно. Это были в основном дети из бедных семей – две трети юных террористов росли без отцов, и поэтому, по мнению ученых, их некому было защитить от вербовки в местные террористические группировки{129}. Большинство детей не принимали участия в терактах – их использовали как шпионов и дозорных, а также заставляли заниматься уборкой и приготовлением пищи в тренировочных лагерях{130}.