Психология толп

кие учреждения. — Формы правления и учреждения имеют только очень слабое влияние на судьбы народов. —

Эта судьба вытекает главным образом из их характера.

История в главных своих чертах может быть рассматриваема как простое изложение результатов, произведенных пси-

хологическим складом рас. Она проистекает из этого склада, как дыхательные органы рыб из жизни их в воде. Без пред-

варительного знания душевного склада народа история его кажется каким-то хаосом событий, управляемых одной слу-

чайностью. Напротив, когда душа народа нам известна, то жизнь его представляется правильным и фатальным следстви-

ем из его психологических черт. Во всех проявлениях жизни нации мы всегда находим, что неизменная душа расы сама

творит собственную судьбу.

В особенности в политических учреждениях наиболее очевидно проявляется верховная власть расовой души. Нам

легко будет доказать это несколькими примерами.

Возьмем сперва Францию, т. е. одну из мировых стран, испытавших наиболее глубокие перевороты, где в несколько лет

учреждения изменялись по виду самым коренным образом, где партии кажутся не только различными, но как будто даже

несовместимыми между собой. Но если мы посмотрим с психологической точки зрения на эти, по-видимому, столь несход-

ные, на эти вечно борющиеся партии, то нам придется констатировать, что они, в действительности, обладают совершенно

одинаковым общим фондом, точно представляющим идеал их расы. Непримиримые, радикалы, монархисты, социалисты, одним словом, все защитники самых различных доктрин преследуют под разными ярлыками совершенно одинаковую цель: 14

поглощение личности государством. То, чего они одинаково горячо все желают, — это старый централистский и цезарист-

ский режим, государство, всем управляющее, все регулирующее, все поглощающее, регламентирующее малейшие мелочи в

жизни граждан и отстраняющее их таким образом от необходимости проявлять хоть малейшие проблески размышления и

инициативы. Пусть власть, поставленная во главе государства, называется королем, императором, президентом, коммуной, рабочим синдикатом и т. д., все равно эта власть, бы она ни была, обязательно будет иметь один и тот же идеал, и этот иде-

ал есть выражение чувств расовой души. Она другого не допустит.

«Таков, — пишет очень глубокий наблюдатель Дюпон Уайт, — особенный гений Франции: она не в состоянии успевать в некото-

рых существенных и желательных вещах, имеющих отношение к украшению или даже к сущности цивилизации, если не поддержи-

вается и не поощряется своим правительством».

Итак, если наша крайняя нервозность, наша большая склонность к недовольству существующим, та идея, что новое

правительство сделает нашу участь более счастливой, приводят нас к тому, что мы беспрерывно меняем свои учрежде-

ния, то руководящий нами великий голос вымерших предков осуждает нас на то, что мы меняем только слова и внеш-

ность. Бессознательная власть души нашей расы такова, что мы даже не замечаем иллюзии, жертвами которой являемся.

Если обращать внимание только на внешность, то трудно, конечно, представить себе другой режим, который бы

сильнее отличался от старого, чем созданный нашей великой революцией. В действительности, однако, и в этом нельзя

сомневаться, она только продолжала королевскую традицию, заканчивая дело централизации, начатой монархией не-

сколько веков перед тем. Если бы Людовик XIII и Людовик XIV вышли из своих гробов, чтобы судить дело революции, то им, несомненно, пришлось бы осудить некоторые из насилий, сопровождавших его осуществление, но они рассмат-

ривали бы его как строго согласное с их традициями и с их программой, и признали бы, что если бы какому-нибудь ми-

нистру было ими поручено привести в исполнение эту программу, то он не выполнил бы ее лучше. Они сказали бы, что

наименее революционное из правительств, какие когда-либо знала Франция, есть именно правительство революции. Кро-

ме того, они констатировали бы, что в течение столетия ни один из различных режимов, следовавших друг за другом во

Франции, не пытался трогать этого дела: до такой степени оно — продукт правильного развития, продолжение монархи-

ческого идеала и выражение гения расы. Без сомнения, эти славные выходцы с того света, ввиду их громадной опытно-

сти, представили бы некоторые критические замечания и, может быть, обратили бы внимание на то, что «новый строй», заменив правительственную аристократическую касту бюрократической, создал в государстве безличную власть, более

значительную, чем власть старой аристократии, потому что одна только бюрократия, ускользая от влияния политиче-

ских перемен, обладает традициями, корпоративным духом, безответственностью, постоянством, т. е. целым рядом ус-

ловий, обязательно ведущих ее к тому, чтобы стать единственным властелином в государстве. Впрочем, я полагаю, что