Психология толп

они не особенно настаивали бы на этом возражении, принимая во внимание то, что латинские народы, мало заботясь о

свободе, но очень много — о равенстве, легко переносят всякого рода деспотизм, лишь бы этот деспотизм был безлич-

ным. Может быть, они еще нашли бы совершенно излишними и очень тираническими те бесчисленные постановления, те тысячи пут, которые окружают ныне малейший акт жизни, и обратили бы внимание на то, что если государство все

поглотит, все обставит ограничениями, лишит граждан всякой инициативы, то мы добровольно очутимся, без всякой

новой революции, в полном социализме. Но тогда божественный свет, освещающий верхи «сфер», или, за недостат-

ком его, математические познания, учащие нас, что следствия растут в геометрической прогрессии, пока продолжают

действовать те же причины, дали бы им возможность понять, что социализм есть не что иное, как крайнее выражение

монархической идеи, для которой революция была ускорительной фазой.

Итак, в учреждениях какого-нибудь народа мы одновременно находим те случайные обстоятельства, перечисленные

нами в начале этого труда, и постоянные законы, которые мы пытались определить. Случайные обстоятельства создают

только названия, внешность. Основные же законы вытекают из народного характера и создают судьбу наций.

Вышеизложенному примеру мы можем противопоставить пример другой расы — английской, психологический склад

которой совершенно отличен от французского. Вследствие одного только этого факта ее учреждения коренным образом

отличаются от французских.

Имеют ли англичане во главе себя монарха, как в Англии, или президента, как в Соединенных Штатах, их образ прав-

ления будет всегда иметь те же основные черты: деятельность государства будет доведена до минимума, деятельность

же частных лиц — до максимума, что составляет полную противоположность латинскому идеалу. Порты, каналы, же-

лезные дороги, учебные заведения будут всегда создаваться и поддерживаться личной инициативой, но никогда не ини-

циативой государства1. Ни революции, ни конституции, ни деспоты не могут давать какому-нибудь народу тех качеств

характера, какими он не обладает, или отнять у него имеющиеся качества, из которых проистекают его учреждения. Не

раз повторялась та мысль, что каждый народ имеет ту форму правления, какую он заслуживает. Трудно допустить, что-

бы он мог иметь другую.

Предшествующие краткие рассуждения показывают, что учреждения народа составляют выражение его души, и что, если ему бывает легко изменить их внешность, то он не может изменить их основания. Мы теперь покажем на еще более

ясных примерах, до какой степени душа какого-нибудь народа управляет его судьбой, и какую ничтожную роль играют

учреждения в этой судьбе.

Эти примеры я беру в стране, где живут бок о бок, почти в одинаковых условиях среды, две европейские расы, оди-

наково цивилизованные и развитые, но отличающиеся только своим характером: я хочу говорить об Америке. Она со-

стоит из двух отдельных материков, соединенных перешейком. Величина каждого из этих материков почти равна, почвы

1 Этот перевес личной инициативы должен особенно наблюдаться в Америке. В Англии он за последние двадцать пять

лет значительно понизился, и государство, по-видимому, начинает там делать все большие и большие захваты.

15

их очень сходны между собой. Один из них был завоеван и населен английской расой, другой — испанской. Эти две

расы живут под одинаковыми республиканскими конституциями, так как все республики Южной Америки списывали

свои конституции с конституции Соединенных Штатов. Итак, у нас нет ничего такого, чем мы могли бы объяснить себе

различные судьбы этих народов, кроме расовых различий. Посмотрим, что произвели эти различия.

Резюмируем сначала в нескольких словах черты англосаксонской расы, населившей Соединенные Штаты. Нет, мо-

жет быть, никого на свете с более однородным и более определенным душевным складом, чем представители этой расы.

Преобладающими чертами этого душевного склада, с точки зрения характера, являются: запас воли, каким (может

быть, исключая римлян) обладали очень немногие народы, неукротимая энергия, очень большая инициатива, абсо-

лютное самообладание, чувство независимости, доведенное до крайней необщительности, могучая активность, очень

живучие религиозные чувства, очень стойкая нравственность и очень ясное представление о долге.

С точки зрения интеллектуальной, трудно дать специальную характеристику, т. е. указать те особенные черты, ка-

ких нельзя было бы отыскать у других цивилизованных наций. Можно только отметить здравый рассудок, позво-

ляющий схватывать на лету практическую и положительную сторону вещей и не блуждать в химерических изыска-

ниях; очень живое отношение к фактам и умеренно-спокойное к общим идеям и к религиозным традициям.

К этой общей характеристике следует прибавить еще тот полный оптимизм человека, жизненный путь которого со-

вершенно ясен и который даже не предполагает, что можно выбрать лучший. Он всегда знает, что требуют от него его