Психология толп

нике другого века, то они делают только жалкие подражания, совершенно не интересные для настоящего времени и

которые будет презирать будущее. Милые наивности ребенка вызывают отвращение, когда им начинает подражать ста-

рик.

То, что сейчас сказано нами о живописи, приложимо и к нашей архитектуре, пробавляющейся в настоящее время подра-

жаниями формам, соответствующим потребностям и верованиям, каких у нас уже нет. Единственная искренняя архитек-

тура наших дней, потому что она только одна соответствует потребностям и идеям нашей цивилизации, — это архитек-

тура пятиэтажного дома, железнодорожного моста и вокзала. Это утилитарное искусство также характерно для извест-

ной эпохи, как были некогда готическая церковь и феодальный замок; а для будущей археологии большие современные

20

гостиницы и готические соборы будут представлять одинаковый интерес, потому что они будут последовательными

страницами тех каменных книг, которые оставляет после себя каждый век, и, вместе с тем, она отбросит с презрением, как негодные документы, жалкие подделки, составляющие все современное искусство.

Ошибка наших художников заключается в том, что они желают оживить формулы, соответствующие эстетическим

потребностям и чувствам, каких у нас уже нет. Наше жалкое классическое воспитание набило их головы отжившими

понятиями и внушает им эстетический идеал, совершенно не интересный для наших дней. Все меняется с веками —

люди, их потребности и верования. Во имя каких принципов решаются утверждать, что одна только эстетика не подчи-

няется закону развития, который управляет вселенной? Каждая эстетика являет собой идеал прекрасного известной эпо-

хи и известной расы, и, в силу одного того, что эпохи и расы бывают различные, и идеал прекрасного должен постоянно

меняться. С точки зрения философской, все идеалы равноценны, потому что они составляют только временные симво-

лы. Когда влияние греков и римлян, в течение стольких веков фальсифицирующее европейский ум, наконец исчезнет из

нашего воспитания, и когда мы научимся самостоятельно смотреть вокруг себя, то для нас сделается ясным, что мир

обладает памятниками, представляющими, по меньшей мере, одинаковую эстетическую ценность с ценностью Парфе-

нона и имеющими для современных народов гораздо высший интерес.

Из всего вышесказанного можно заключить, что если искусство, как и все элементы цивилизации, составляет внешнее

проявление души народа, который их создал, то это еще не значит, что оно составляет для всех народов точное выраже-

ние их мысли.

Это разъяснение было необходимо. Ибо важностью, какую имеет у известного народа тот или другой элемент циви-

лизации, измеряется преобразующая сила, прилагаемая этим народом к тому же элементу, когда он его заимствует у

чужеземной расы. Если, например, индивидуальность его главным образом проявляется в искусстве, то он не в состоя-

нии будет воспроизвести ввезенных образцов, не наложив на них глубокого своего отпечатка. Напротив, он очень мало

изменит элементы, которые не могут служить истолкователями его гения. Когда римляне заимствовали архитектуру у

греков, они не делали в ней никаких коренных изменений, потому что они больше всего вкладывали свою душу отнюдь

не в свои памятники.

И, однако, даже у такого народа, совершенно лишенного оригинальной архитектуры, вынужденного искать себе об-

разцы и художников за границей, искусство должно в несколько веков подчиниться влиянию среды и стать, почти во-

преки себе, выражением расы, которая его заимствует. Храмы, дворцы, триумфальные арки, барельефы античного Рима

— работы греков или греческих учеников; и, однако, характер этих памятников, их назначение, их орнаменты, даже их

размеры не будят больше в нас поэтических и нежных воспоминаний об афинском гении, но больше — идею силы, гос-

подства, военной страсти, которая приподнимала великую душу Рима. Таким образом, даже в той сфере, где раса обна-

руживает меньше всего оригинальности, она не может делать шага, чтобы не оставить какого-нибудь следа, который

принадлежит только ей и раскрывает нам нечто из ее душевного склада и из ее затаенных мыслей.

Действительно, настоящий художник, будь он архитектор, литератор или поэт, обладает магической способностью

передавать в великолепных обобщениях душу известной эпохи и известной расы. Очень впечатлительные, почти бессоз-

нательные, мыслящие преимущественно образами, очень мало резонерствующие, художники являются самым верным

зеркалом того общества, где они живут; их произведения — самые верные документы, на которые можно указать, чтобы

воспроизвести истинный образ какой-нибудь цивилизации. Они слишком бессознательны, чтобы не быть искренними, и

слишком восприимчивы к впечатлениям окружающей их среды, чтобы не передавать верно ее идей, чувств, потребно-