Психология женского насилия. Преступление против тела

Клинический случай. Грейс: 24-летняя женщина, подозреваемая в фабриковании/искусственном инициировании заболевания у ребенка (FII)

Харриет, десятимесячная девочка, была доставлена с проблемами дыхания в хирургическое отделение ближайшего приемного покоя ее матерью Грейс, 24-летней женщиной, которая за три года до этого проработала в этом отделении санитаркой в течение примерно года и трех месяцев. Она была очень обеспокоена состоянием ребенка и хорошо осведомлена о возможных его последствиях, таких как астма или бронхит. Врач-терапевт не обнаружил ни явной органической причины состояния ребенка, ни признаков скопления жидкости в грудной клетке, ни хрипов. Первоначально он был впечатлен познаниями матери, ее беспокойством и очевидной осведомленностью в медицинских вопросах, но вслух заметил, что не смог обнаружить у младенца никаких физических признаков, которые подтвердили бы ее наблюдения.

Через несколько недель Харриет снова была доставлена в хирургию ее матерью, которая на этот раз выразила озабоченность по поводу синяков вокруг глаз ребенка. Объяснить эти синяки было нелегко. В этой связи терапевт проявил некоторую обеспокоенность по поводу благополучия ребенка, поскольку такие синяки могли быть связаны с асфиксией либо с попытками удушения, но врач не был уверен, что обладает достаточными доказательствами для того, чтобы связаться с социальными службами и сигнализировать им о возможном насилии в отношении ребенка. Хотя Грейс требовала направление в специализированное отделение по респираторным заболеваниям, это требование удовлетворено не было. Она настаивала на том, чтобы синяки вокруг глаз были тщательно исследованы врачом-специалистом, однако терапевт предложил ей назначить еще одну встречу с ним на следующей неделе, чтобы проверить состояние ребенка.

На следующей встрече Грейс казалась спокойной и сдержанной, но непреклонной и настаивала на своей точке зрения; Она жаловалась, что у Харриет была рвота, что синяки вокруг глаз сохранялись и что у ее дочери по-прежнему продолжались приступы, во время которых ей было трудно дышать.

Грейс выразила опасение, что ребенок страдает от астмы, и настаивала, чтобы у Харриет было диагностировано именно это заболевание, а ее состояние рассмотрено как неотложное. Терапевт чувствовал себя встревоженным тем, что, по его мнению, подход Грейс был чрезмерно настойчивым, а также тем, сколько плакала Харриет и какой раздраженной она была. Он внимательно осмотрел Харриет в ходе третьей встречи и обнаружил отек и болезненную зону на ее левой ручке. Он немедленно направил ребенка на рентгеновский снимок, который показал, что у нее был спиральный перелом левой руки, а также другие следы ушибов, свидетельствовавшие о произошедших ранее травмах. Теперь подозрения терапевта в том, что эти травмы не были случайными, усилились, и он связался с социальными службами, которые внесли имя Харриет в Реестр защиты детей под категорией «угрозы физического насилия».

Грейс отрицала, что она сыграла какую-либо роль в появлении этих травм или что их мог нанести ее муж, поскольку в течение последних месяцев по несколько дней в неделю он отсутствовал по делам и не был дома в то время, когда, как предполагалось, у ребенка случился спиральный перелом. Все еще не было ни доказательств, ни непосредственного наблюдения затруднений дыхания или рвоты у Харриет, несмотря на утверждение Грейс о том, что это происходит практически ежедневно, когда они с дочерью дома вдвоем.

Грейс и ее муж, Мик впоследствии были обследованы социальными службами и психиатром-консультантом, работавшим в службе детской и семейной психиатрии. Психиатр пришла к выводу, что у Грейс была низкая самооценка и трудности с тем, чтобы отстоять себя, однако никаких признаков психического заболевания обнаружено не было. Она также оценила Мика как менее красноречивого и сообразительного, чем Грейс, но у нее сложилось впечатление, что у него была ярко выраженная потребность в том, чтобы утвердить контроль над своей женой. Грейс сообщила, что однажды, после того как она погуляла с друзьями, он напал на нее физически и что в отношениях с ней у него была склонность к ревности и собственничеству, выражавшаяся в том, что он побуждал ее оставаться дома и как можно меньше общаться с друзьями и ее родительской семьей.