Психопатология обыденной жизни. О сновидении

Конечно, не следовало бы делать столь далеко идущих выводов, будь в моем распоряжении анализ единственного сновидения; но опыт показал мне, что, следуя без критики за ассоциациями, я при анализе любого сновидения прихожу к такому же ряду мыслей, где звенья сна взаимосвязываются в рациональной и внятной манере, а потому можно благополучно отринуть то опасение, что обнаруженная при первом анализе связь может оказаться случайным совпадением. Думаю, что теперь я вправе выдвинуть новую терминологию, которая прояснит сделанное открытие. Дабы противопоставить сновидение, каким оно вспоминается мне, полученному при анализе материалу, я буду называть первое явным содержанием сновидения, а материал – пока без дальнейшего уточнения – скрытым содержанием сновидения. Далее предстоит разрешить две новые задачи, прежде не возникавшие: установить – 1) каков тот психический процесс, который превратил скрытое содержание сновидения в явное, знакомое мне по оставленному в памяти следу; 2) каков тот или те мотивы, которые обусловили такое превращение? Процесс переработки скрытого содержания сновидения в явное я буду называть работой сновидения; противоположная этому деятельность, ведущая к обратному превращению, уже нам знакома как процедура анализа. Остальные вопросы – о побудительных причинах сновидений, о происхождении их материала, о смысле и функции сновидений, о причинах забывания последних – будут обсуждаться при анализе не явного, а вновь обнаруженного скрытого содержания сновидения. Поскольку все встречающиеся в литературе противоречивые и неправильные взгляды на сновидения можно объяснить незнакомством авторов со скрытым содержанием сновидений, которое выявляется только путем анализа, то впредь я самым тщательным образом буду избегать смешения явного сновидения со скрытыми смыслами.

III

Превращение скрытых мыслей сновидения в явное содержание заслуживает пристального внимания как первый пример перехода психического материала из одного способа выражения в другой – из способа выражения, понятного без всяких объяснений, в такой, который становится понятным при наличии определенных указаний (пусть и он сам по себе является функцией душевной деятельности).

Учитывая отношение скрытого содержания сновидения к явному, сновидения можно разделить на три категории. Во-первых, мы различаем сновидения вполне осмысленные, понятные, допускающие без дальнейших затруднений объяснение с точки зрения нормальной душевной жизни. Таких сновидений много; по большей части они короткие и кажутся нам, как правило, ничем не примечательными, так как в них нет ничего поразительного или хотя бы странного. Между прочим, существование таких сновидений является сильным доводом против теории, объясняющей происхождение сновидений изолированной деятельностью отдельных групп мозговых клеток: в этих сновидениях мы не находим никаких признаков пониженной или расстроенной психической деятельности, однако нельзя усомниться в том, что это именно сновидения и нельзя перепутать их с продуктами бодрствующего сознания. Вторую группу образуют сновидения, которые, будучи связными и ясными по смыслу, все-таки мнятся нам странными, поскольку мы не в состоянии соотнести их содержание с нашей душевной жизнью. С таким случаем мы имеем дело, например, когда нам снится, будто какой-то близкий родственник умер от чумы, хотя нет никаких оснований ожидать, опасаться или предполагать подобное; тогда мы спрашиваем себя с удивлением, откуда вообще взялась такая фантазия. Наконец, к третьей группе принадлежат сновидения, лишенные смысла и невнятные, представляющиеся нам бессвязными, спутанными и бессмысленными. Подавляющее большинство продуктов нашего сновидчества носит такой характер, чем объясняются и снисходительное отношение к толкованию сновидений, и врачебная теория о подавлении душевной деятельности во сне, тем более что в длинных и путаных построениях сновидений всегда усматриваются признаки бессвязности.

Противопоставление явного и скрытого содержания сновидения имеет очевидное значение только для сновидений второй и – в особенности – третьей категории; здесь мы встречаемся с загадками, которые исчезают лишь после замещения явного сновидения скрытыми помыслами, а потому для анализа выше был выбран как раз запутанный и непонятный сон. Но, вопреки всякому ожиданию, мы при этом столкнулись с мотивами, которые помешали полностью изучить скрытые помыслы; вследствие повторения подобных случаев при других анализах напрашивается вывод, что между непонятным и запутанным характером сновидения, с одной стороны, и затруднениями при выявлении скрытых содержаний имеется какая-то интимная и закономерная связь. Прежде чем исследовать природу этой связи, полезно будет ознакомиться с более понятными сновидениями первой категории, в которых явное и скрытое содержание совпадают: речь о случаях, в которых сновидение работает не слишком активно.