Психопатология обыденной жизни. О сновидении

Уплотнение образов сновидения объясняет и появление некоторых элементов, свойственных только сну и ненаходимых в сознании наяву. Таковы составные и «смешанные лица» и причудливые смешанные образы, которые можно сравнить с созданными народной фантазией на Востоке диковинными животными; последние, однако, имеют в нашем представлении определенную застывшую форму, между тем как сновидение постоянно создает новые сложные образы в неисчерпаемом богатстве. Каждый знаком с такими созданиями по собственным сновидениям.

Способы образования фигур такого рода различны. Я могу создать составной образ человека, либо наделяя его чертами двух разных лиц, либо давая ему облик одного, а имя другого, либо представляя себе визуально одно лицо и ставя его в положение, в котором находилось другое. Во всех этих случаях соединение различных людей в одного в сновидении вполне осмысленно: оно предусматривает сопоставление оригиналов с известной точки зрения, которая может упоминаться и в самом сновидении. Но обыкновенно лишь при анализе становится возможным отыскать эти общие черты у слитых воедино лиц, а образование таких фигур в сновидении лишь намекает на эти общие черты.

Сходным многообразным путем и по тем же причинам возникают составные образы, которыми пестрят сновидения; полагаю, что приводить примеры тут нет необходимости. Странность и чуждость этих образов исчезает, едва мы перестаем сопоставлять их с объектами восприятия наяву, едва усваиваем, что это плоды сновидческого уплотнения, выделяющие в сжатом виде общие черты скомбинированных таким образом объектов. Но эту общность в данном случае тоже позволяет выявить, по большей части, только анализ; содержание сновидения попросту сообщает, что все эти явления имеют какой-то общий элемент X. Разложение составных фигур при анализе нередко оказывается кратчайшим путем к истолкованию сновидения. Так, мне снилось однажды, что я сижу на скамье рядом с одним из своих прежних университетских учителей, причем скамья, окруженная другими, начинает быстро двигаться вперед. Эта картина сочетает в себе память о выступлении перед аудиторией и trottoir roulant[246]; дальнейшую цепочку здесь прослеживать не стану. В другой раз во сне я сижу в вагоне и держу на коленях какой-то предмет, имеющий форму шляпы-цилиндра и сделанный из прозрачного стекла. По поводу этой картины мне тотчас приходит в голову пословица: со шляпой в руке можно пройти по всей стране (mit dem Hute in der Hand kommt man durchs ganze Land). Стеклянный цилиндр отдаленно напоминает ауэровскую горелку[247], и я понимаю, что хотел бы изобрести что-нибудь такое, что помогло бы мне сделаться богатым и независимым, как мой земляк доктор Ауэр фон Вельсбах: тогда я мог бы путешествовать по свету, а не сидеть в Вене. В сновидении я путешествую со своим изобретением – стеклянной шляпой-цилиндром, которая, впрочем, еще не вошла в употребление. Особенно охотно работа сновидения соединяет в комбинации два противоречащих друг другу представления. К примеру, женщина видит во сне у себя в руках высокий цветочный стебель, как у ангела на картинах благовещения девы Марии (это знак невинности, а женщину зовут, кстати, Марией); но стебель покрыт большими белыми цветами, похожими на камелии (ассоциация – дама с камелиями[248]).

Немалую часть того, что мы узнали относительно уплотнения образов во сне, можно выразить в следующей формуле: каждый элемент сновидения в избытке определяется скрытыми помыслами и обязан своим происхождением не одному звену этих мыслей, а всей цепочке; причем элементы не обязательно тесно связаны между собой, они могут относиться к различнейшим областям переплетения мыслей. В содержании сновидения каждый элемент является фактически выражением всего этого разнообразного материала. Помимо того, анализ вскрывает другую сторону сложного соотношения между содержанием сновидения и скрытыми помыслами: от каждого элемента сновидения идут нити ко многим скрытым помыслам, а каждая скрытая мысль сновидения выражается обыкновенно не одним, а несколькими элементами; ассоциативные нити не просто тянутся от скрытых помыслов к содержанию сновидения, но многократно скрещиваются и переплетаются.

Наряду с превращением мыслей в ситуацию («драматизацией») уплотнение выступает наиболее важным и своеобразным признаком работы сновидения. Но до сих пор нам еще ничего не известно о мотивах, побуждающих к такому уплотнению содержания.

V

В сложных и запутанных сновидениях, к которым мы теперь обратимся, нельзя объяснять все многообразие ощущений от несходства между содержанием сновидения и скрытыми помыслами только уплотнением и драматизацией. Имеются доказательства воздействия третьего фактора, который заслуживает тщательного исследования.