Психопатология обыденной жизни. О сновидении

Подвергая анализу не собственное сновидение, а сон другого человека, я приду к тем же выводам, хотя соображения, на которые будут опираться мои выводы, окажутся иными. Если я имею дело со сновидением здорового человека, то у меня нет средства заставить его признать обнаруженные и неосознанные скрытые мысли, кроме как указать на общую связь всех скрытых мыслей сновидения. При общении же с нервнобольным, например с истериком, признание вытесненной мысли видится обязательным ввиду ее связи с симптомами его болезни и ввиду улучшения, наступающего при замене симптомов болезни неосознанными мыслями. Например, для пациентки, которой приснились три билета в театр за 1 флорин и 50 крейцеров каждый, анализ должен допустить, что она не ценит своего мужа, сожалеет о браке с ним и охотно заменила бы этого мужчину другим; она, конечно, утверждает, что любит мужа, а ее сознание ничего не знает об этом стремлении (муж в сто раз лучше), но все симптомы ее болезни приводят к такому заключению, которое вытекает из анализа сновидения. После того как мне удалось разбудить у пациентки вытесненные воспоминания о том времени, когда она сознательно не любила своего мужа, болезненные симптомы исчезли, а с ними исчезло и сопротивление вышеупомянутому толкованию сновидения.

IX

Приняв концепцию вытеснения и приведя факт искажения сновидения в связь с вытесненным психическим материалом, мы оказываемся в состоянии указать в общих чертах на полученные из анализа сновидений главные результаты. Относительно понятных и осмысленных сновидений мы узнали, что они представляют собой незамаскированные исполнения желаний: ситуация сновидения рисует исполненным какое-либо желание, вполне заслуживающее внимания, знакомое сознанию и оставшееся неосуществленным наяву. В неясных и запутанных сновидениях анализ выявляет сходную картину: ситуация сновидения опять рисует исполненным какое-либо желание, проистекающее всегда из скрытых мыслей, но это желание предстает в неузнаваемом виде, и только анализ в состоянии его проявить. Вдобавок желание либо само вытеснено и чуждо сознанию, либо теснейшим образом связано с вытесненными мыслями, которыми оно выражается. Итак, формула этих сновидений такова: они суть замаскированные исполнения вытесненных желаний. Любопытно отметить по этому поводу справедливость народного воззрения, которое трактует сновидения как предсказания будущего. На самом деле в сновидениях нам является не то будущее, которое наступит, а то, наступления которого мы бы желали; народный дух и здесь поступает так, как привык поступать в других случаях: он верит в то, чего желает.

С точки зрения исполнения желаний сновидения делятся на три категории. К первой относятся сны, воплощающие невытесненные желания в незамаскированном виде: таковы сновидения инфантильного типа, редко встречаемые у взрослых. Ко второй категории принадлежат сны, выражающие вытесненные желания в замаскированном виде: пожалуй, они составляют подавляющее большинство наших сновидений, и для их понимания необходим анализ. Третья категория – это сновидения, выражающие вытесненные желания, но вовсе без маскировки или с недостаточной маскировкой. Данные сновидения постоянно сопровождаются страхом, прерывающим сон; страх подменяет здесь искажение (а в снах второй категории он устраняется работой сновидения). Можно без особых затруднений доказать, что то или иное представление, вызывающее страх во сне, было когда-то нашим желанием, а затем подверглось вытеснению.

Существуют также ясные сновидения страшного содержания, каковые, впрочем, не вызывают страха во сне; поэтому их не следует причислять к сновидениям третьей категории. Такие сновидения издавна служили доказательством того мнения, что сны лишены всякого значения и психической ценности. Однако анализ одного-единственного примера покажет, что в таких случаях мы имеем дело с хорошо замаскированными исполнениями вытесненных желаний, т. е. со сновидениями второй категории; этот же пример может служить прекрасной иллюстрацией пригодности работы смещения для маскировки желаний.