Психопатология обыденной жизни

2) Другой пациент рассказывает о близко расположенном дачном местечке и утверждает, что там, кроме двух известных, существует третий ресторан, с которым у него связаны определенные воспоминания; его название он сейчас назовет. Я отрицал наличие третьего заведения, ссылаясь на то, что летом жил в этом селении семь сезонов подряд, а значит, знаю его лучше, чем он. Возбужденный этим возражением пациент тут же припомнил искомое название. Ресторан назывался «Хохвартнер». Тут мне, естественно, пришлось пойти на попятную, ведь я вынужден был признать, что на протяжении семи летних сезонов жил в непосредственной близости от этого заведения, существование которого отрицал. Почему же в таком случае я забыл и о его названии, и о его наличии? Думаю, потому, что название слишком созвучно с фамилией одного венского коллеги и затрагивает во мне опять-таки комплекс – на этот раз «профессиональный».

3) В другой раз, когда на вокзале в Райхенхалле я собирался купить билет, мне не удалось припомнить обычно хорошо знакомое название ближайшей большой станции, которую я до того очень часто проезжал. Мне пришлось его самым тщательным образом разыскивать в расписании поездов. Название станции – Розенхайм. Однако тут я сразу же сообразил, из-за какой ассоциации оно было забыто мною. Часом раньше я посещал свою сестру, проживавшую совсем рядом с Розенхаймом; ее зовут Роза, а значит, я был в Розенхайме (Heim – родной дом). Название станции вычеркнул из моей памяти «семейный комплекс».

4) Некоторое время спустя я сумел обнаружить прямо-таки грабительские воздействия «семейного комплекса» еще в целом ряде примеров.

В один прекрасный день ко мне в приемные часы пришел молодой человек, младший брат одной пациентки, которого я видел несчетное количество раз и при встрече привык называть по имени. Когда через некоторое время я собрался рассказать о его визите, выяснилось, что я забыл его ничем не примечательное, насколько помнится, имя и не сумел восстановить без посторонней помощи. Тогда я вышел на улицу, чтобы посмотреть на вывески фирм, и опознал нужное имя, как только оно попалось мне на глаза. Анализ этого случая позволил мне понять, что я провел параллель между этим посетителем и моим собственным братом. Это обернулось довольно острым, но вытесненным из сознания вопросом: как повел бы себя мой брат в аналогичной ситуации – так же или скорее противоположным образом? Поверхностная связь между мыслями о чужой и о собственной семьях стала возможной благодаря тому случайному обстоятельству, что у обеих матерей было одно и то же имя – Амалия. Далее задним числом я уяснил, почему имена-подмены – Даниэль и Франц – так назойливо по непонятной причине лезли мне в голову. Эти имена, включая имя матери, были взяты из «Разбойников» Шиллера, к которым добавилась одна шутка «Венского гуляки» Даниэля Шпитцера[20].

5) Еще как-то раз мне не удалось вспомнить фамилию пациента из числа моих юношеских знакомых. Анализ прошел по длинному окольному пути, прежде чем доставил мне искомое имя. Пациент высказывал серьезное опасение потерять зрение, что пробудило у меня воспоминание об одном молодом человеке, ослепшем в результате огнестрельного ранения. В свою очередь, к этому присоединился образ еще одного юноши, который стрелялся. Последний носил ту же фамилию, что и первый пациент, хотя и не был с ним в родстве. Однако эту фамилию я вспомнил лишь после того, как мне удалось осознать, что произошел перенос ожидаемой опасности с этих двух случаев моей молодости на члена моей собственной семьи.

Таким образом, через мое мышление проходит непрерывный поток «концентрации на себе»; обычно я не располагаю о нем никакими сведениями, однако он выдает себя с помощью подобного рода забывания имен. Дело обстоит так, как будто бы я вынужден сопоставлять все, что слышу о посторонних людях, с самим собой, словно мои личные комплексы активизируются при каждом поступлении сведений о других людях. Это ни в коем случае не может быть моей индивидуальной особенностью, скорее в этом должно заключаться указание на способ, каким вообще мы понимаем «другого». У меня есть основания предполагать, что и у других индивидов имеет место то же самое, что и у меня.