По-настоящему присутствовать значит отпустить внешние дела, погрузиться в чувство целостности организма и выбрать такую ориентацию осознавания, где фокус сознания в основном направлен внутрь. Развитие присутствия — это кумулятивный процесс. Поначалу мы обнаруживаем множество отвлекающих факторов: температура в комнате, зуд в носу, необходимость кому-то позвонить и т. д. Мы постепенно выпутываемся из всего этого, но обнаруживаем свору маленьких внутренних бесят, бросающихся в возникший вакуум: «Надеюсь, я не запутаюсь так же, как в прошлый раз… Уф! Эта мерзкая мысль — я не хочу заниматься ею прямо сейчас… Я никогда не успокоюсь… Что подумает обо мне доктор?... Возможно, я уже достаточно долго молчал?». Нам важно вновь высвободиться из этих цепляющихся рук и сделать это мягко.
Следует обратить внимание на слово «мягко». Позволить себе вовлечься в борьбу с отвлечениями значит отвлечься ещё сильнее. Те, кто практикует медитацию, знают, насколько бесполезно требовать от себя идеального присутствия. Это состояние изредка и ненадолго посещает большинство из нас. Клиенту следует стремиться к большей, чем обычно, целостности и непосредственности присутствия, постепенно развивая его всё больше и в то же время не ожидая быстрого или полного освобождения от отвлечений.
Принятие восприимчивого настроя
Когда мы присутствуем настолько, насколько это возможно, в обстановке, посвящённой улучшению жизни человека, часто это спонтанно выдвигает на передний план актуальные жизненные заботы. Тем не менее важно убедиться, что заботы действительно в настоящий момент живы в сознании, а не просто являются одним из пунктов терапевтического списка покупок. Смысл здесь в том, что существует огромная разница между результатами внутреннего поиска на тему, мотивированную интеллектуализированным чувством («Мне
Когда в осознавании возникает ощущение заботы, следует помочь клиенту развить его, одновременно поддерживая присутствие. Это обычно означает, что клиент начинает ценить знание того, что забота является такой же личной, как и процесс её исследования. Оба партнёра должны знать, что терапевт будет уважать приоритет и суверенитет клиента и даже настаивать на них. Это знание может уменьшить склонность клиента к объективации заботы и манипуляции ею. Также полезно осознавать: то, что делает клиент, осознавая заботу и стремясь расширить это осознавание, является самым конструктивным действием, которое кто-либо мог бы предпринять.
Здесь я пытаюсь передать трудноуловимое понимание. Сила человеческого сознания действительно велика, однако её можно сделать полностью интеллектуальной, если объективировать жизненную заботу, превратив её в арифметическую задачу или интеллектуальную головоломку. Если клиент, начинающий осознавать подлинную жизненную заботу (например сексуальные импульсы, разрушающие жизнь, неспособность выбрать между двумя направлениями действий, повторяющиеся периоды депрессии и ощущения тщетности), превращает её в проблему, требующую решения, он теряет доступ к по-настоящему творческим глубинам сознания. Теряя привилегированное и могущественное положение в центре жизни клиента, надежда на внутреннее видение, освещающее заботу, утрачивается. Клиент оказывается в позиции, которая ничем не лучше позиции внешнего наблюдателя, пытающегося придумать решение проблемы.
Итак, когда возникает осознавание жизненной заботы, намерение клиента должно быть в том, чтобы позволить ему выйти на передний план сознания и там быть увиденным настолько полно, насколько это возможно, без манипуляций или измышлений. Отношение любопытства, интереса, увлечённости и заботы, освобождённое от спешной необходимости «что-то сделать», является наиболее желательным. Этот подход также отражён в терминах «открывать», «понимать» и «осознавать».
Если клиент способен к этому, не прерывая субъективного и центрированного внимания к заботе, следующий шаг — начать описывать её для терапевта. Однако критически важно, чтобы описание было вторичным по сравнению с вниманием к самой заботе, наподобие того как ещё в полусне мы описываем сновидение своему другу, в основном сосредоточиваясь на удержании образов и эмоций сна, а не на процессе рассказа о нём или реакции друга.