ПСС. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

Прошло 7 лет. Роль Наполеона, полагавшего, что он действует, управляя народами, была уже окончательно сыграна. В 13-м году ему казалось, что он жертвует собой для Франции, что он кончил свою деятельность, но то великий, невидимый Распорядитель, который двигал им и до сих пор, считал его еще нужным. Для Франции и для других народов необходимо было еще одно сотрясение — последний отплеск волны Наполеоновских войн, и ему, как актеру, который еще будет играть хотя и короткую, но необходимую роль, для которой надо бы обучать, приготовливать нового, Наполеону на острове Эльбе еще не велено было раздеваться и смывать сурьму и румяны. В данную минуту актера вызвали опять неожиданно для него и непостижимо для всех. Совершается вдруг бессмысленное событие: человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию, ожидая, что первый сторож возьмет его; но никто не берет его, а невидимая рука Распорядителя приводит его на трон и приказывает играть ему короткую и последнюю роль. Роль сыграна, и опять, как будто странная случайность, миллионы случайностей приводят этого человека на корабль англичан, на остров Святой Элены и ему велено раздеться и смыть румяна. Он больше не понадобится. Но еще несколько [лет], опять по какой-то случайности, проходят в том, что этот актер императоров пишет свои записки и показывает всему миру, что невидимая рука водила им. Распорядитель, окончив драму, раздев актера, показал нам его. «Смотрите, чему вы верили. Вот он. Видите ли теперь, что не он, а я двигал вами». Но люди не поняли этого.

* № 330 (рук. № 102. Эпилог, ч. 1, гл. I).[1590]

Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или[1591] вредна, ибо мы не можем сказать, для чего полезна и для чего вредна.[1592]

<Наполеон, бессильный и униженный на своем острове, мечтает и передает потомству свои писанья о том благе, которое он сделал бы для человечества, если бы у него была власть.

[1593] Александр, стоящий на вершине возможной власти, с отвращением и с сознанием бессилия этой власти отворачивается от нее[1594] и приходит к отрешению от земного, к смирению личности и ищет успокоения только в Вечности.>

* № 331 (рук. № 102. Эпилог, ч. 1, гл. I).

Но в чем же состоит значение этих людей? Почему с древнейших времен на них останавливается внимание человечества?[1595]

Почему видимый, бросающийся в глаза признак события есть всегда великий человек, стоящий во главе его?

Отчего всегда, когда совершается событие, представляется человек, кажущийся нам выражением события? Ежели люди эти всегда есть и всегда бросаются первые в глаза, то они должны быть необходимы для совершения события и должны иметь в нем важное значение. В чем состоит их связь с событием и их значение?[1596]

Допустив, что историческое движение человечества совершается для достижения непонятных уму нашему целей, откинув совершенно понятие о цели и причине,[1597] взглянем на людей, составляющих как бы вершины тех колеблющихся, движущихся и исчезающих волн движения, которые называются историческими переворотами.[1598]

Не представляя себе целью движения человечества во время Наполеона ни величия Франции, ни идеи свободы, ни равновесия Европы, ни общего прогресса цивилизации,[1599] — какое будет главное явление этого периода истории? Воинственное движение народов запада на восток и обратное движение народов востока на запад.[1600]

Соответственно с выработкой сил запада[1601] вырабатываются и силы востока[1602]. Наконец в 12-м году движение народов Запада совершается, увлекая с собой серединные народы.[1603]

Наконец всё затихает и взволнованное море укладывается в свои берега.

Так как мы допустили, что цель движения человечества для нас неизвестна, то и вопрос о том, почему и для чего совершилось это историческое явление, не может существовать для нас.[1604]

Вопрос, почему и для чего, естественно заменяется для нас вопросом, каким образом.

Каким образом совершилось всё, во всем объеме его, это историческое явление? Каким образом миллионы людей бросили свои поля, дома и стали истреблять имущество других людей и без всякой личной причины убивать себе подобных?[1605]

Каким образом люди, христиане, проповедующие закон любви, презирающие и казнящие воров и злодеев, каким образом эти люди, чувствуя себя несомненно правыми,[1606] вдруг отступили от сознанных ими, проповедуемых и существенных свойств человеческой природы и совершали бесчисленные преступления?[1607]

Для совершения этих совокупных преступлений люди в настоящем случае, как и во всех прежде бывших подобных совокупных преступлениях, связали свой произвол с другими таким образом, что ответственность поступков своих они перенесли друг на друга, от низших слоев конуса до высших и, наконец, до его вершины.