ПСС. Том 54. Дневник, записные книжки и отдельные записи, 1900-1903 гг.

1) Напрасно думаютъ критики, что движеніе интеллигенціи можетъ руководить народными массами (Милюковъ). Еще болѣе напрасно думалъ бы писатель сознательно руководить массами своими сочиненіями. Пусть только каждый приводитъ свое сознаніе въ наибольшую ясность и жизнь въ наибольшее⁶⁸⁵ соотвѣтствіе съ требованіями этого сознанія.

2) Если на вопросъ: можете ли вы играть па скрипкѣ? вы отвѣчаете: не знаю, я еще не пробовалъ, то мы сейчасъ же понимаемъ, что это шутка. Но когда на такой же вопросъ: можете ли вы писать сочиненія? — мы отвѣчаемъ: «можетъ быть могу, я не пробовалъ», — мы не только не принимаемъ это за шутку, но постоянно видимъ людей, поступающихъ на основаніи этого соображенія. Доказываетъ это только то, что всякій можетъ судить о безобразіи безсмысленныхъ звуковъ не учившагося скрипача (найдутся такіе дикіе люди, которые найдутъ и эту музыку прекрасной), но что нужно тонкое чутье и умственное развитіе для того, чтобы различать между наборомъ словъ и фразъ и истиннымъ словеснымъ произведеніемъ искусства.

3) Вся первая половина XIX вѣка полна попытокъ разрушить насильственной революціей деспотическій государственный строй. Всѣ попытки кончились реакціей, и власть правящихъ классовъ только усилилась. Очевидно, революція не можетъ теперь одолѣть государственную власть. Остается одно: такое измѣненіе міровоззрѣнія народа, при которомъ онъ пересталъ бы служить насиліямъ⁶⁸⁶ правительствъ. Такое измѣненіе можетъ произвести только религія, и именно христіанская. Религія же эта такъ извращена, что ея все равно, что нѣтъ. И чтó хуже всего, это то, что мѣсто ея занято. И потому не только главное, но единственное средство въ наше время служить человѣчеству состоитъ въ разрушеніи извращеннаго христіанства и установленіи истинной христіанской религіи. То самое, чтó всѣми считается самымъ ничтожнымъ дѣломъ и чего не только никто не дѣлаетъ, но самые бойкіе квази-ученые люди заняты обратнымъ: еще бóльшимъ запутываніемъ и затемненіемъ извращеннаго христіанства.

[1903]

1903 годъ. 4 Январь.⁶⁸⁷

Для того, чтобы понятно было мое пониманіе жизни, нужно стать на точку зрѣнія Декарта о томъ, что человѣкъ несомнѣнно знаетъ только то, что онъ есть мыслящее, духовное существо, и ясно понять, что самое строго-научное опредѣленіе міра есть то, что міръ⁶⁸⁸ есть мое представленіе. (Кантъ, Шопенгауэръ, Шпиръ). Но чтó же такое это духовное существо, которое я называю собою, и чтó есть причина моего представленiя о существованіи міра? На эти вопросы, опредѣляя жизнь, я отвѣчаю такъ: жизнь есть сознаніе духовнаго, отдѣленнаго отъ Всего остального, существа, находящагося въ непрестанномъ общеніи со Всѣмъ. Предѣлы отдѣленности отъ Всего этого существа представляются мнѣ тѣломъ (матеріей) моимъ и тѣлами другихъ существъ, составляющими Все. Непрестанное же общеніе этого отдѣленнаго духовнаго существа со Всѣмъ представляется мнѣ⁶⁸⁹ не иначе, какъ во времени. Предѣлы моего духовнаго существа, проявляющіеся въ пространствѣ, я не могу познавать иначе, какъ тѣломъ своимъ и другихъ существъ. Общеніе же этого существа съ другими я не могу познавать иначе, какъ движеніемъ.

Не было бы отдѣленности моего духовнаго существа отъ Всего, не было бы моего тѣла, ни тѣлъ другихъ существъ.

И точно также не было бы моего отдѣльнаго существа, не было бы движенія и всѣхъ другихъ существъ.⁶⁹⁰ Такъ что жизнь есть сознаніе отдѣленности⁶⁹¹ моего ограниченнаго предѣлами духовнаго существа отъ какого-то другого, безграничнаго духовнаго существа, составляющаго Все и Начало всего.

6 января 1903 г.⁶⁹²

Я теперь испытываю муки ада. Вспоминаю всю мерзость своей прежней жизни и воспоминанія эти не оставляютъ меня и отравляютъ жизнь. Обыкновенно жалѣютъ о томъ, что личность не удерживаетъ воспоминанія послѣ смерти. Какое счастіе, что этого нѣтъ! Какое бы было мученіе, если бы я въ этой жизни помнилъ все дурное, мучительное для совѣсти, чтó я совершилъ въ предшествующей жизни. А если помнить хорошее, то надо помнить и все дурное. Какое счастіе, что воспоминаніе исчезаетъ со смертью и остается одно сознаніе, — сознаніе, которое представляетъ какъ бы общій выводъ изъ хорошаго и дурного, какъ бы сложное уравненіе, сведенное къ самому простому его выраженію: х = равно положительной или отрицательной, большой или малой величинѣ. Да, великое счастіе уничтоженіе воспоминанія, съ нимъ нельзя бы жить радостно. Теперь же съ уничтоженіемъ воспоминанія мы вступаемъ въ жизнь съ чистой, бѣлой страницей, на которой можно писать вновь хорошее и дурное.