Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

353 Но если міръ не есть то, что намъ кажется, и то, что намъ кажется, не есть дѣйствительный, настоящій міръ, то что же дѣйствительно, что существуетъ по настоящему? Что такое то, на основаніи чего мы признаемъ этотъ вещественный міръ недѣйствительнымъ, не настоящимъ? Наше разумное сознаніе. Только354 сознавая жизнь, мы не встрѣчаемъ никакого сомнѣнія и противорѣчія. Только это сознаніе355 указываеть намъ на356 противорѣчія вещественнаго міра съ его безконечностью по времени и пространству. Мало того: только благодаря сознанію жизни существуетъ весь этотъ кажущійся міръ.357 Вещественный міръ, со включеніемъ моего тѣла,358 своими пятью чувствами познающего его, есть произведеніе этого сознанія. Не будь сознанія, не будетъ міра. Уничтожается сознаніе — уничтожается міръ. Правда, что какъ только оно возникаетъ или возстановляется, возникаетъ или возстановляется и міръ, но это никакъ не доказываетъ того (какъ думаютъ многіе), что міръ можетъ существовать такой, какимъ мы его знаемъ, такой, какимъ мы его знаемъ,359 — безъ сознанія.

360 <Всякій разъ, когда мѣсяцъ встаетъ надъ моремъ, мы видимъ какъ онъ выплываетъ изъ моря, какъ зажигаются яркимъ свѣтомъ волны, какъ вновь потухаютъ отъ набѣжавшихъ тучъ, но то, что всякій разъ бываетъ одно и тоже при выходѣ мѣсяца, мы не имѣемъ права говорить, что мѣсяцъ выходитъ изъ воды, что вода зажигается и изрѣдка потухаетъ.> (Не то.)

Здѣсь слѣдуетъ разъяснить то, что міръ состоитъ изъ общенія различныхъ сознаній, раздѣленныхъ иллюзіей вещества въ пространствѣ и времени.

18 Авг. 1904. Пирогово.

Въ родѣ диссентеріи. Но не ослабъ. Ходилъ много, ходилъ къ Сережѣ. Все тоже. Весь поглощенъ вещественнымъ: своей болѣзнью, страданіями и хозяйствомъ большимъ и малымъ, и недовольство, мрачный взглядъ. Жалко и больно. Мож[етъ] б[ыть], я хуже буду его, но жалко и больно. Записать:

1) Что же такое міръ? И вотъ, на что не могло отвѣтить наблюденіе, отвѣчаетъ сознаніе. Міръ это существа такія же, какъ я (духовныя), соприкасающіяся со мной, отдѣляющія меня отъ нихъ и себя отъ меня. Отдѣленность свою или ихъ я могу познавать только въ видѣ движущагося вещества. И потому матерьяльный міръ, движущееся вещество, есть только форма моего отдѣленія и отдѣленія всѣхъ существъ другъ отъ друга. Сознаніемъ, только сознаніемъ я познаю другія существа, весь міръ. Сознаніе говорить мнѣ, что человѣкъ (всякій человѣкъ) есть другое такое же, какъ я, отдѣленное существо. Тоже говорить оно мнѣ про все живое. Тоже говорить мнѣ и про то, что мнѣ представляется мертвымъ, какъ земля, на которой я живу, какъ звѣзды, солнце. Я знаю, что земля есть тѣло, и движущееся тѣло, только потому, что я знаю свое движущееся тѣло. Такъ что истинное существованіе есть только духовное, и истинное знаніе тоже только духовное.361

19 Авг. 1904. Пирогово.

Нынче какъ будто лучше. Спалъ безъ болей и изжоги. Вчера Серг[ѣй] Вас[ильевичъ] говори[лъ], что Сер[ежа] боится умереть ночью. Сейчасъ пойду къ нему. — Читаю Тэна. Очень мнѣ кстати.

1) Онъ описываетъ бѣдствія анархіи 1780—90 годовъ. Едва ли они больше бѣдствій теперешн[ей] японской войны, происходящей при самомъ правильномь государств[енномъ] порядкѣ.

2) Споръ съ Колей, запишу послѣ. —

362 Говорилъ о томъ, что нѣтъ большаго и меньшаго матерьяльнаго блага, что во всемъ компенсація, что крестьянка, питающаяся хлѣбомъ и квасомъ, послѣ родовъ встающая, заѣдаемая нечистью и т. п., не несчастнѣе барыни съ своими прихотями, капризами, нервами и дѣйствительными страданіями. Что какъ нельзя въ одномъ мѣстѣ поднять уровень пруда, нельзя дать себѣ или другому большаго или меньшаго блага.

«Если такъ, то зачѣмъ сострадать, помогать людямъ? Имъ также хорошо, какъ и мнѣ».

363 Но дѣло въ томъ, что мнѣ нехорошо, если я въ числѣ тѣхъ, к[оторые] имѣютъ избытокъ веществен[ныхъ] благъ, если я держусь364 обмана того, что, отнимая отъ другихъ или удерживая, можно365 увеличить свое благо. Мнѣ дурно, и я не могу не стремиться избавиться отъ этого. Кромѣ того, и главное, если я знаю, что смыслъ моей жизни въ любви, т. е. въ перенесеніи себя въ жизнь, интересы другихъ, я буду помогать другому, п[отому] ч[то] таково его желан[іе], и желаніе не вредное, если онъ хочетъ пищи, отдыха, буду помогать, какъ я буду помогать ребенку, уронившем[у] и сломавшему игрушку. Мое дѣло жизни есть служеніе Богу, исполненіе Его воли — единенія людей. Единенію этому препятствуетъ неравенство матерьяльное, иллюзія того, что можно вещественными средствами увеличить благо, и потому я буду разрушать это неравенство, эту вредную иллюзію, к[оторая] мѣшаетъ единенію людей. Вотъ мой отвѣтъ. Отвѣтъ этотъ сводится къ тому основному положенію, что добро не можетъ опредѣляться внѣшними, вещественными послѣдствіями. Оно опредѣляется только большимъ или меньшимъ исполненіемъ своего назначенія, воли Бога.

20 Авг. 1904. Пирогово.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы