Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

Притча о талантахъ говорить это самое. Жизнь есть увеличеніе своей души, и благо не въ томъ, какая душа, а въ томъ, насколько человѣкъ увеличилъ, расширилъ, усовершенствовалъ ее. Зачѣмъ это? Никто не знаетъ и не можетъ знать. Но что это есть, это мы всѣ,440 если не знаемъ, то смутно чувствуемъ и можемъ знать.

2) Буриданъ въ доказательство несвободы воли приводилъ воображаемый примѣръ осла, к[оторый]441 умеръ бы съ голода между двумя привязанными передъ нимъ на равномъ разстояніи вязанками сѣна,442 п[отому] ч[то] у него не было бы мотива начать одну или другую. Въ такомъ положеніи былъ бы человѣкъ,443 когда потребности444 и страсти его молчатъ.445 Разсужденіе о томъ, какой поступокъ доставитъ ему больше выгоды, никогда бы не могло руководить человѣкомъ, п[отому] ч[то] соображеній о послѣдствіяхъ поступка мож[етъ] б[ыть] безчисленное количество самыхъ разныхъ и противуположныхъ. Когда человѣкъ не руководимъ желаніемъ удовлетвор[енія] потребности или страсти, мотивомъ его поступка не мож[етъ] б[ыть] разсужденіе, к[оторое] всегда можетъ противорѣчить само себѣ. Выходъ изъ этого положенія нерѣшительн[ости]446 даетъ только чувство справедливости.

3) Всякое пріобрѣтенное знаніе не принадлежитъ тому, кто усвоилъ его, a всѣмъ тѣмъ, кому оно можетъ быть нужно. Этому естественно слѣдуютъ всѣ владѣющіе знаніемъ (всегда есть потребнос[ть] сообщить его) и тѣ, к[оторые] ищутъ его. Противодѣйствуютъ этому общенію только тѣ, дѣла к[оторыхъ] совершаются во мракѣ.

4) Жизнь въ смыслѣ внутренняго сознанія жизни каждымъ отдѣльнымъ человѣко[мъ] и свобода въ смыслѣ возможности, для человѣка избирать и совершать поступки по своей волѣ447 суть понятія почти однозначущія: жизнь совершается только въ настоящемъ; настоящее же внѣ времени.448 Свобода же есть449 возможность совершенія поступковъ внѣ услові[й] времени.

5) Смерть есть прекращеніе того сознанія жизни, к[оторое] я испытываю теперь. Сознаніе прекращается, это я вижу на умирающихъ; но что дѣлается съ тѣмъ, что сознавало? Этого я не знаю и не могу знать.

6) Жизнь наша представляется намъ расширеніемъ, увеличеніемъ сознанія. Но вѣдь это представляется намъ тольк[о] п[отому], ч[то] мы живемъ во времени. Внѣ времени, для существа, к[оторое] внѣ времен[и], нѣтъ и не можетъ б[ыть] увеличения, расширен[iя], движенія.....

7)450 Если даже мірскія радости и бѣдствія, к[оторыя] могутъ постигнуть человѣка, одинаковы для добродѣтельнаго, самоотверженнаго и порочнаго, себялюбива[го] человѣка (хотя это не такъ, и для добродѣт[ельнаго] всегда вѣроятнѣй больше радостей и меньше бѣдствій), то451 всетаки добродѣтельный человѣкъ всегда будетъ въ барышахъ, такъ какъ будетъ испытывать то особенное внутреннее благо, к[оторое] даетъ добрая жизнь, благо, к[отораго] лишенъ человѣкъ порочный.

8) Для того, чтобы жить свободно, надо жить только въ настоящемъ. Но нельзя жить только настоящимъ.452 Дѣятельность настоящаго объусловливается прошедшимъ и будущимъ. Это справедливо, но справедливо только по отношенію деятельности, направленной на другихъ. Наилучшая, святая жизнь человѣка была бы такая, въ к[оторой] онъ всю свою мірскую дѣятельность, объусловленную прошедшимъ и будущимъ, направлялъ бы на служеніе людямъ; свою же духовную деятельность направлялъ бы только453 на служеніе Богу, своей душѣ въ настоящемъ. (Дурно выразилъ, но правда и хорошо.)

9) Награды и наказанія за гробомъ въ вѣчности и въ несуществующемъ мѣстѣ — въ аду это только грубое выраженіе того, что награды и наказанія совершаются внѣ времени, т. е. въ нашемъ внѣвременномъ сознаніи, и внѣ пространства, т. е. въ нашемъ духовномъ существѣ.

10) «Любовь, также требованія любви есть сознаніе любви». Такъ у меня записано въ ночной книжечкѣ. Не могу возстановить значенія. Значеніе такое: то, что намъ хорошо, когда мы любимъ и когда насъ любятъ, значитъ то, что сущность нашей жизни — любовь.454

11) Надо помириться съ тайной, окружающей насъ, признать непроницаемость ея и знать, гдѣ остановиться въ постановкѣ вопросовъ и въ отвѣтахъ на нихъ.

12) Одинаково ошибочно не отвѣчать на вопросы метафизическіе, какъ и отвѣчать на всѣ.

13) Мы можемъ знать о нашей жизни, назначеніи и смыслѣ ея ровно, сколько это намъ нужно для нашего блага.

14) Мы не любимъ людей не п[отому], ч[то] они злы, а мы считаемъ ихъ злыми п[отому], ч[то] не любимъ ихъ.

15) Пространство есть способность представлять себѣ тѣла и прежде всего свое собственное тѣло какъ нѣчто матерьяльное,455 тогда какъ оно есть только предѣлъ, отдѣляющій меня отъ всего остальнаго. (Нехорошо.)

16) Въ человѣкѣ есть456 твердое сознаніе того, что онъ всегда былъ — и даже не всегда былъ (время), а что никогда не было того, чтобы его не было. Вотъ это-то сознаніе, сознаніе сознанія, я думаю, есть то, что не можетъ изчезнуть.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы