Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

6) Если признать то, что время есть постепенное раскрытіе для насъ недоступнаго для нашего восприниманія во всемъ его значеніи: сущности себя и окружающаго міра, то намъ не нужно понятіе движенія самого въ себѣ. Движеніе, при такомъ пониманіи, есть только перемѣна отношеній меня и предметовъ. При раскрытіи ихъ во времени есть переходъ предметовъ изъ прошедшаго въ настоящее. Моментъ тому назадъ летающій стрижъ былъ передъ окномъ, въ теперешній, настоящiй моментъ онъ за 2953 аршина. Переходъ отъ однаго мѣста, т. е. отношенія къ другимъ предмет[амъ], я воспринимаю движеніемъ. Переходъ совершается постоянно, и потому постоянно все въ движеніи.

7) Записано: теперешнія бѣдствія привычны и распредѣлены, но хуже трудно. (Не помню, къ чему.)

8) Записано: чтобы узнать волю народа, надо вникнуть въ состояніе каждаго. (Тоже не помню.)

9) Къ Кр[угу] Чт[енія].

954 1. Жизнь есть обязанность.

2. Передъ кѣмъ?

3. Въ чемъ обязанность

4. И въ чемъ послѣдстві[я] исполненія.

10) На дняхъ б[ылъ] въ самомъ дурномъ расположеніи духа, и противенъ мнѣ б[ылъ] только я самъ. Слава Богу.

11) Получилъ отъ Гонч[аренко] озлобленное письмо. Сначала огорчило, но потомъ подумалъ: какъ ему тяжело злиться. — Вспомнилъ жалкаго Александ[ра] Петр[овича] и начинаю чувствовать жалость, но только начина[ю]. Очень трудно. Главная трудность — самоувѣренность людей.

12) Все зло отъ того, что нѣтъ религіи. A нѣтъ религіи отъ того, что одни люди настаивали на томъ, что религія въ мурцовкѣ и въ томъ, что попъ, накрывъ фартукомъ, проститъ грѣхъ и т. п.,955 и взрослые не могли вѣрить этому. И свою религію не могли выдумать, а взяли то, что было: безбожіе.

13) Мы часто смотримъ на древнихъ,956 какъ на дѣтей. A дѣти и мы передъ древними, передъ ихъ глубокимъ, серьезнымъ, не засореннымъ пониманіемъ жизни.

14) Меня обидѣли. Какъ хорошо! Могу простить, могу имѣть радость прощен[ія].

15) Если русск[ій] народъ — нецивилизован[ные] варвары, то у насъ есть будущность. Западные же народы — цивилизованные варвары, и имъ уже нечего ждать. Намъ подражать западн[ымъ] народамъ все равно, какъ здоровому, работящему, неиспорченному малому завидовать Парижск[ому] плѣшивому молод[ому] богачу, сидящему въ своемъ отелѣ. Ah, que je m’embête!957

Не завидовать и подражать, a жалѣть.

16)958 Есть два сознанія: одно — отдѣленности отъ Всего, другое — единства со Всѣмъ.

17) Какое спокойствіе и безстрашіе, если желать только однаго: исполнить волю Бога, дѣло Божіе сейчасъ: любить людей и объ одномъ этомъ думать!

18)959 Пробудись, возрасти, укрѣпись во мнѣ и покори моего животнаго и заставь его служить Тебѣ, исполняя Твою волю.

19) Братцы, любите другъ друга! говорилъ Іоаннъ въ старости. Люди любятъ слушать это. Я вчера радостно испыталъ это съ телеграфистомъ.

20) Что бы было, если бы всѣ разговоры, всѣ газеты, книги, лекціи проповѣдова[ли] бы все одно и тоже, какъ теперь проповѣдуютъ революцію, проповѣдовали бы христіанскую любовь, радость любви, благость ея.

21) Индусы покорены Англичанами, а они свободнѣе Англичанъ: они могутъ жить безъ Англичанъ, а Анг[личане] не могутъ жить безъ нихъ.

22) Какая ужасная привычка приказывать! Нѣтъ ничего болѣе развращающаго, нарушающаго960 отношен[iе] естественнаго, добраго, разумнаго человѣка къ человѣку. Бѣдные и подвластные не знаютъ этого грѣха; и это незнаиіе съ избыткомъ искупаетъ невыгоду ихъ положенія. Надо всѣмъ отвыкать приказывать.

23) Пришла мысль: не есть ли все, что дѣлается теперь, только освобожденіе печати послѣ долгаго запрета для того, чтобы истина христіанск[ая] сильнѣе охватила бы людей.

24) Дурное расположеніе духа — нездоровье — это самая нужная провѣрка961 твердости христіанскаго сознан[ія] — экзаменъ. Чѣмъ хуже физическ[ое] состояніе, тѣмъ больше можно и долж[но] жить сознаніемъ. Какъ это хорошо. Благодаренъ за это.

25) Все болѣе ясно мнѣ, что жизнь есть пробужденіе. (Было ясно, теперь забы[ль].)

26) Если жизнь въ духѣ (сознаешь ее въ духѣ), то нѣтъ смерти, есть тольк[о] освобожденіе отъ узъ тѣла.

27)962 Какъ можно положить жизнь въ увеличеніи чиновъ, славы, богатства, мускуловъ (и какъ многіе, умирая, живутъ этимъ (табакерка Семена)), такъ можно положить ее въ увеличеніи духовной силы — любви. И можно умереть, не замѣтивъ этого, думая только объ увеличеніи это[го] блага.

Нынче 30 Іюля 1906. Я. П.

Очень давно не писалъ. Думаю, что кончилъ статью Две дороги, и кажется, что не дурно. Даже былъ очень доволенъ. Какъ Фетъ Двумя Липками. Здѣсь Ч[ертковъ], и мнѣ очень пріятно. Рѣшилъ отдать съ измѣненіями Пр[авительство], Рев[олюціонеры], Нар[одъ]. Много есть чего записать. Нынче думалъ, читая Кр[угъ] Чт[енія], о странномъ соединеніи въ одномъ днѣ: выписки изъ М[ат]ѳ[ея] Единая заповѣдь: Люби Бога и ближняго, и другая выписка — тоже самое другими словами — изъ Марка Аврелія, того самаго, к[оторый] гналъ и мучалъ христіанъ. Какъ бы не впасть въ такую же ошибку:963 считать вредными и врага[ми]964 единомышленниковъ.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы