Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

7)970 Думалъ о томъ, что теперь дѣлать правительству, и стало совершенно ясно, что главное: прекратить всѣ репрессіи, согласиться на всѣ требованія, и не для того, чтобы стало лучше. (Хуже не будетъ, и очень мож[етъ] б[ыть], ч[то] станетъ лучше), но для того, чтобы не участвовать въ злѣ, не быть въ необходимости сдерживать, карать.

8) Въ разговорѣ грубо ошибся въ греческомъ словѣ и въ исторической датѣ, и стало непріятно, досадно. Вспомнилъ о томъ, зачѣмъ, для чего живу: для исполненія Его воли, и какъ рукой сняло. Трудно вспомнить, въ чемъ была непріятность.

9) Молитва моя по утрамъ почти всегда полезна. Часто повторяю971 нѣкоторыя слова, не соединяя съ ними чувства, но большей частью то одно, то другое изъ мѣстъ молитвы захватитъ и вызоветъ доброе чувство: иногда преданность волѣ Бога, иногда любовь, иногда самоотреченіе, иногда прощеніе, не осужденіе. Всегда всѣмъ совѣтую.

10) Иногда молюсь въ неурочное время самымъ простымъ образомъ, говорю: Господи, помилуй, крещусь рукой, молюсь не мыслью, а однимъ чувствомъ сознан[ія] своей зависимости отъ Бога. Совѣтовать никому не стану, но для меня это хорошо. Сейчасъ такъ вздохнулъ молитвенно.

11) Совершенно не помню, по какому поводу записано следующее:

Я просилъ людей, чтобы они вывели меня изъ моего положенія. Путь этотъ ложный. Мнѣ не нужно ничьей помощи, и мнѣ не выходить нужно изъ своего положенія, а нужно одно: жить хорошо. И тогда и только этимъ я выйду изъ своего положенія.

12) Если люди доведутъ972 демократизмъ управленія до того, что всѣ люди будутъ участвовать въ управленіи, то не будетъ и управленія — люди будутъ каждый управлять самъ собой.

13) Не можетъ быть инаго управленія, какъ или большинство подъ властью одного или немногихъ, или меньшинство подъ властью большинства. Въ обоихъ случая[хъ] дурно. Или всѣ управляютъ всѣми; тог[да] нѣтъ управленія.

14) Меня причисляютъ къ анархистамъ, но я не анархистъ, a христіанинъ. Мой анархизмъ есть только примѣненіе христіанства къ973 отношеніямъ людей. Тоже съ антимилитаризмомъ, комунизмомъ, вегетарьянствомъ.

15) Вся жизнь есть раскрытіе неизвѣстнаго, снятіе покрововъ. Смерть есть послѣднее раскрытіе въ жизни.

16) Вчера пришла поразившая меня мысль о томъ, что письмо, a тѣмъ болѣе печать были главной причиной извращенія истинной вѣры, раскрытой великими основателями религій, отношенія человека къ Богу и вытекающихъ изъ этого отношенія обязанностей. Всѣ болышія религіи распространялись устно. И мнѣ кажется, что только такъ и можетъ распространяться истинная религія. И нестолько устно, сколько не письмомъ, не печатью, а жизнью и частью жизни — устной проповедью.

Не говоря о томъ, что при такомъ распространеніи не можетъ быть закрепленія словъ и потомъ лжетолкованія ихъ (какъ посланія Павла, больше всего извратившія христіанство), при распространен[iи] жизнью и устной проповедью поверка истины всегда въ жизни проповедника, и всякая ошибка въ слове, выраженіи проходитъ безследно; остается его искренность, и она только служитъ истиннымъ проводникомъ. Я какъ-то почти шутя сказалъ, что книгопечатаніе было самымъ могуществ[еннымъ] средствомъ распространенія невѣжества, и это не шутка, а ужасная и печальная истина. Мы всѣ знаемъ, къ чему ведетъ болтовня въ жизни, болтовня языкомъ. Такая же, худшая болтовня происходитъ теперь въ печати. Наше общество съ своими журналами, газетами, книгами, лекціями, совершенно подобно ошалѣвшей толпѣ, въ к[оторой] всѣ говорятъ и никто974 не слушаетъ. Но это я говорю о всякихъ самыхъ различныхъ предмета[хъ], к[отор]ыми занята печать, отъ политики до стиховъ и драмъ. Въ дѣлѣ же религіи несомнѣнно, что письмо и особенно печать препятствуютъ болѣе всего правильному распространенiю религіозныхъ истинъ и содѣйствуютъ извращенію и затемнѣнію ихъ. Предметъ этотъ очень важный и стоитъ того, чтобы возвратиться къ нему и еще обдумать его.

17) Бога нельзя просить о чемъ либо. Богъ не то что не хочетъ, не можетъ измѣнять ничего, п[отому] ч[то] Онъ установилъ законъ, по к[оторому] всѣмъ равно. Всякое измѣненіе была бы несправедливость. А мы какъ дѣти, к[оторые] завидуемъ, что игрушки другимъ достались лучше, или плачемся на то, что намъ дѣлаютъ больно гребенкой, вычесывая вшей.

18) Хотѣлось сказать народу: помните, что всякое участіе въ насиліи только все больше и больше закабаляетъ васъ. И потому идите только за тѣми, к[оторые] будутъ вести васъ во имя Бога, а не во имя ваши[хъ] выгодъ.

19) Свобода по-китайски Тао, т. е. путь, по к[оторому] человѣкъ не можетъ встрѣтить препятствій. Тао значить975 исполнен[іе] закона своего существованія.

20) Люди могутъ жить разумной и радостной жизнью только руководясь религіознымъ закономъ. Безъ религіи — страсти и гипнозъ, т. е. страданія и рабств[о].

21) Въ послѣднее время, глядя на людей, лишенныхъ всякой религіи, я сталъ уважать людей, вѣрующихъ въ Бога, хотя представляющихъ себѣ Его въ самыхъ грубыхъ формахъ. Вѣра въ Иверскую всетаки лучше, чѣмъ полное отсутствіе признанія высша[го] закона.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы