ПСС. Том 56. Дневник, записные книжки и отдельные записи, 1907-1908 гг.

274.116¹³. Меня старательно лечат. — 12 апреля с Толстым произошел второй обморок, сопровождавшийся забывчивостью и большой слабостью. Хотя уже на другой день 13 апреля он ходил, а на следующий день ездил верхом, но так как вполне здоровье его не восстанавливалось, С. А. Толстая вызвала доктора Д. В. Никитина, который приехал 20 апреля, и В. А. Щуровского, приехавшего 21 апреля. В «Ежедневнике» С. А. Толстой 21 апреля 1908 г. записано: «Совещались доктора, слушали, расспрашивали Льва Николаевича. Обморок от переутомления; катарр прямой и толстой кишки, изжога нервная».

275.116¹³. Был Щур[овский]. — Владимир Андреевич Щуровский (р. 1852 г.) — врач, ассистент при университетской клинике внутренних болезней в Москве. Лечил Толстого во время его крымской болезни в 1901—1902 гг.; был и при его последних днях в Астапове. См. т. 54.

276.116^13—15. Усердие не знает. — В записках Н. Н. Гусева «Два года с Л. Н. Толстым» (изд. Толстовского музея, М. 1928, стр. 138) имеется следующая запись от 22 апреля 1908 г. (Гусев тогда только-что вернулся в Ясную поляну после нескольких дней отсутствия): «Вчера приезжал ко Льву Николаевичу, по приглашению Софьи Андреевны, известный московский врач Щуровский. Лев Николаевич улыбаясь сказал мне про него:

— Лечили меня вчера... Он был мне скорее приятен... Исповедываться я еще могу, а причащаться — нет. (С исповедью Лев Николаевич сравнивал докторский осмотр, с причащением — принятие лекарств.) Он там иод прописал...»

277.116¹⁵. Несколько дней, да и почти всегда нехорошо... — В «Ежедневнике» С. А. Толстой имеются следующие записи о здоровье Льва Николаевича. 25 апреля: «У Льва Николаевича сильное отделение геморроидальной крови». 26 апреля: «Лев Николаевич всё зябнет». 28 апреля: «[Лев Николаевич] гулял, но жалуется на слабость».

278.116¹⁶. кажется, что кончил статью. — Имеется в виду статья «Закон насилия и закон любви». Однако Толстой продолжал работать над этой статьей еще некоторое время.

279.116^19—20. Вчера получил укорительное по пунктам письмо. — Толстой получил письмо от крестьянина с. Дедилова Богородицкого у. Тульской губ. Я. С. Фетисова, посетившего его 17 февраля 1908 г. и в то время жившего в Москве. В своем письме С. Я. Фетисов так формулировал те возражения, которые ему приходилось слышать против Толстого: «Одни говорят, что толстовство утопия, и утопия, отставшая от жизни. Другие говорят, что 1) толстовство — теория сытого человека, которому нет дела до житейской неурядицы. Сам Толстой живет припеваючи; говорит одно, а живет по другому. (С последним отчасти согласен и я.) Все эти возражения по существу, конечно, неважны. Но обидно и горько слышать, когда говорят, что 1) Толстой отдал землю не крестьянам, а жене; 2) говорит о свободном воспитании и образовании, а у яснополянских крестьян гнилая школа; 3) отрицает науку и искусство, а сам пользуется всем, что они дали; 4) говорит, что писательство пустяки, а сам пишет; 5) говорит, что все люди должны жить скромно, а сам живет в барском доме и по-барски; 6) других упрекает за праздность и роскошь, а на свою праздную и развращенную семью смотрит сквозь пальцы; 7) отвергает всякое правительство, а живет вместе с сыном, который служит земским начальником. И если он ссылается на Христа, то и жить должен по примеру Христа: Христос как учил жить других, так жил и сам и даже умер, не отказавшись от своего учения. Кроме того теория Толстого вообще никаких научных данных под собой не имеет. Она хочет изменить жизнь. людей, рассчитывая на их доброе желание. Но это утопия. Общественная же теория должна быть не утопична, а научна. Христианство существует 1900 лет, и жизнь от этого не улучшилась. Людей нужно не просить, а принудить к лучшей жизни. А чтобы знать, как лучше устроить жизнь, нужно изучать ее во всех проявлениях и на основании этого научного знания вводить новые начала и не просьбами, а кулаком». — Вот что говорят про толстовство люди образованные. И если бы вы, Лев; Николаевич, передали землю не жене, а крестьянам, то почти все эти возражения отпали бы сами собой. Теперь же, когда указывают на недочеты в вашей личной жизни, приходится ужасно мучиться».

На это письмо Толстой не ответил.