Л. Толстой.
Сердечный привет всем вашим, включая Ал[ексея] М[итрофановича].1
Впервые опубликовано в журнале «Красный архив» 1924, 6, стр. 251. Написано со станции Клекотки в день отъезда Толстого в Ясную Поляну.
1
А. М. Новиков.Е. П. Раевская отвечала 30 июля.
322. И. Б. Файнерману.
Дорогой Исаак Борисович. Нынче получил письмо от Митр[офана] Алехина,1
который пишет о том же, о чем и вы. Пишу вам кратко, п[отому] ч[то] не знаю вашего адреса и боюсь, что «Полтава» — недостаточно. Ему постараюсь написать подробнее. Письмо М[итрофана] Ал[ехина] передал мне Бодянский, кот[орый] нынче с Скорох[одовым] были здесь и уехали. Беседа с ними, особенно с милым Бодянским, к[оторого] я узнал только теперь,2 еще более подтвердила меня — если бы нужно было подтверждать, — в моем взгляде на ваше предложение.Я уже много раз высказывал ту мысль, что единение между людьми можно найти, только ища единения с истиной, с богом. Попытки же искания единения с людьми, — с известными, избранными людьми, или показывают то, что люди не умеют, не хотят, или устали искать единение с богом, или не верят, что единение с Богом даст и единение с людьми, или ослабляет стремление к единению с богом, и потому нежелательны. Кроме того, как я могу знать, с кем именно мне предстоит теснейшее единение? По каким признакам я узнаю, что мне предстоит единение с Иваном, а не с Петром, не с монахом Антонием, не с черниговским губернатором или с крапивенским конокрадом? Самая мысль, проект такого единения, внешнего, как то, кот[орое] вы предлагаете, есть в сущности проект разъединения: мы должны признать, что на пространстве между Харьковом и Тулой есть только два-три человека, кот[орые] могут нас понять, а это — грех, да и не правда, да и не нужно.
Простите, милый друг, что так осуждаю ваш проект, но я стар и мне некоторые вещи виднее. Соединяет нас и может соединить еще больше — большее и большее приближение наше к совершенству Отца, к[оторое] нам указано искать, и я уверен, что вы так же, как и я, как и все мы, испытывали те периоды настроения любви, в кот[орых] близки все люди — (и Надежда,3
и Марья, ее дочь — бедняга родила от Васьки и в большом искушении убить, недокормить ребенка), и единение совершается легкое, радостное, изнутри. А такое внешнее единение, которое вы предлагаете, по всем вероятиям, только разъединит тех, к[оторые] этим способом затеют единятъся. Какое же единение может установиться между людьми, кот[орые], как Бодянский нынче, как Арк[адий] Алех[ин] или Новоселов, держатся за объяснение догматов божественности Христа, воскресения, искупления и т. п., да еще не так, как их понимает церковь, а каждый как-то по-своему. Единение может быть только тогда, когда мы всё, что разъединяет, что может подать повод к искушению, всё отбросим, как, защищая крепость, сжигают предместья, оставим только то, что вечно, всеобще всем и, прежде всего, нам самим нужно. А что — это мы все знаем. И чем искреннее мы будем жить для исполнения этого, тем теснее мы будем не только с известным десятком людей, но всеми людьми мира.Буду продолжать о том же Митрофану. Целую вас.
Л. Т.
Свидание с вами и всеми людьми, признавшими для себя обязательность закона Христа, надевшими эту узду, каковы вы, Алехины и другие, я всегда рад и очень рад видеться и всегда воспользуюсь случаем повидаться и буду рад видеть у себя, но нарочно собираться считаю не только лишним, но вредным.
Впервые опубликовано в газете «Елисаветградские новости» 1904, № 59 от 18 января. Датируется на основании почтовых штемпелей на ответном письме Файнермана.
Ответ на недатированное письмо И. Б. Файнермана из Полтавы, в котором Файнерман предлагал собраться в Ясной Поляне всем единомышленникам Толстого, чтобы обсудить дальнейшие планы их жизни.
1
См. прим. к письму № 323.2
Это было первое свидание Толстого с А. М. Бодянским. См. т. 52.3
Надежда — жена яснополянского крестьянина-бедняка Константина Николаевича Зябрева, прозванного Белым (см. о нем т. 49). Из 22—23 детей у них осталось две девушки. Одна из них, Мария, родила девочку Анюту от Василия, по прозвищу Барах.323. М. В. Алехину.
Сегодня получил ваше письмо, дорогой Митрофан Васильевич, а третьего дня о том же письмо Файнермана. Я ему пишу мой взгляд на ваше предложение с одной стороны, вам напишу с другой, что я вижу в этом.