Псы господни

Спрятать мотоцикл гораздо проще, чем маленький «Фиат» и тем более фургон – лейтенант просто скатил его с дороги и положил на бок: мотоцикл был черного цвета, ночью не найдешь, пока не споткнешься. Черная мотоциклетная куртка и джинсы прекрасно подходят для прогулки по ночному лесу, мотоциклетные сапоги не прокусит даже змея, которых в таких вот местах, увы, много. Он только снял шлем и оставил у мотоцикла. Шлем глушил звуки и закрывал обзор – а это было недопустимо…

Еще раз посмотрев на экран своего коммуникатора, он выключил его – не дай бог сообщение какое придет – и поспешил углубиться в лес…

– Пусти… бастард!

Ее сильно ударили, потом кто-то повалил ее, и ее прострелило такой мучительной болью, отчего руки и ноги стали как ватные. Она догадалась, что это что-то вроде стрекала для скота или шокер, каким оглушают животных перед тем, как убить на бойне. Двое подхватили ее под руки и потащили…

Навстречу им из «Рейндж-Ровера» выскочил третий, они обменялись несколькими фразами на каком-то языке, который она не смогла понять, как ни старалась. Она не знала, что это калабрийский диалект итальянского, он отличается от итальянского настолько сильно, что калабриец итальянца вряд ли поймет, равно как и итальянец – калабрийца[7]. Двое прислонили ее к машине, третий побежал куда-то.

Вернулся он еще с одним мужчиной. Тем самым, в черном, который привел девушку в белом на заклание. Только сейчас на нем не было головного убора – черной шляпы «борсалино», и Крис увидела, что этому мужчине больше сорока, худое, белое лицо человека, почти не бывающего на солнце, и глаза фанатика, отдающего приказы сжигать книги и ведьм.

Он рассмотрел Крис, потом отдал команду на том же языке, на котором говорили эти трое. Ее грубо обыскали, нашли и видеокамеру, и фотоаппарат, и прибор ночного видения. Выложили все это на капот. Мужчина, очевидно распорядитель всего этого, посмотрел на изъятое, потом дважды наотмашь хлестнул Крис по щекам…

– Очнись! Очнись!!! Кто ты такая?

Он говорил на практически совершенном английском.

– Да… пошел ты…

Если было нужно, Крис моментально переходила на язык лондонского дна и школы герлскаутов, где нужно было драться за свое место.

– Как интересно. – Мужчина скривил губы в некоем подобии улыбки. – И куда же прикажешь мне идти? К черту?

Он ударил Крис в живот. Это было очень больно.

– Боюсь, что черт может и сам прийти к тебе. Кто тебя сюда послал? На кого ты работаешь? На этих попов?

– Да… пошел ты…

– Кого ты знаешь? Коперника? Это он тебя послал сюда шпионить?

Мужчина еще раз ударил Крис.

– Говори! Если скажешь, разберутся с ним, а не с тобой! Ты нам не нужна!

Крис ничего не сказала.

– Хорошо. Сама напросилась.

Распорядитель отдал приказ, мужчины кивнули. Один пошел открывать багажник «Рейндж-Ровера»…

Послушник Витторио решил действовать. В армии, а точнее в отряде особого назначения, в котором он прослужил последние два года своей службы, его учили: в экстремальной ситуации каждый боец спецназа должен принимать решения сам, исходя из складывающейся ситуации, значение имеет только выполнение боевого задания, способ выполнения выбирает сам боец. Он больше не был ни казаком, ни телохранителем, ни бойцом отряда спецназначения – вот только враг остался. И возможно, эта женщина знала нечто такое, что будет полезно Братии.

Забросив винтовку за спину, он пополз. У него ничего не было, кроме рук и прочной, армированной кевларом, очень тонкой веревки, но ничего другого ему и не было нужно. Возможно, кого-то другого и засекли бы во время передвижения, но только не пластуна донского казачьего войска, которого отец с четырех лет учил скрытно подбираться к ничего не подозревающему врагу. Он полз быстро и целеустремленно, приближаясь к человеку с автоматом, стоящему у «Рейндж-Ровера» и не подозревающему, что смерть совсем рядом.

Под руку ему попался камень – и он моментально изменил план действий.

Первым умер тот, который стоял сзади, справа от «Рейндж-Ровера». Он просто поднялся за его спиной и одним рывком свернул ему шею. Второй – он стоял спереди, слева и в нескольких метрах от машины – упал, получив сильнейший удар в голову метко брошенным камнем. Третий находился в машине, и он сделал ошибку. Машина сама по себе чрезвычайно опасное оружие: две с лишним тонны веса, возможность маневрировать, разгоняться до двухсот двадцати в час – настоящий таран. Но он выскочил из машины, и прежде чем он успел поднять автомат, послушник Витторио выбил его из рук заученным тысячами повторений движением. Затем – жизнь это не кино – расправился с ним самым простым и гарантированным способом – проломил голову зажатым в руке камнем.