Основной рабочий кабинет генерал-майора сил полиции, начальника четвертого управления РСХА доктора Манфреда Ирлмайера располагался по адресу Лютцовштрассе 48. Здесь был отель, довольно помпезное и безвкусное четырехэтажное здание, в которое в конце тридцатых заселилась первая рефература четвертого отдела РСХА – борьба с коммунистической угрозой. В семидесятых здание пришло в аварийное состояние, в связи с чем первая рефература оставила его, и до конца восьмидесятых оно пустовало. Затем, несмотря на протесты некоторых берлинских архитекторов, здание снесли, а на его месте подставили довольно угрюмого вида шестиэтажку, построенную в минималистском стиле начала века. Подлинным благословением тех, кому предстояло здесь работать, была стоянка: трехэтажная, на ней хватало места для всех – как для работников, работающих в этом здании, так и для посетителей. Проблема с парковкой в Берлине стояла достаточно остро: улицы были широкими, но они были предназначены для движения, а не для парковки, припаркованные машины эвакуировали или совали бумажку с уведомлением о штрафе. В этом здании полноценную парковку смогли сделать только потому, что снесли старое здание подчистую.
Генерал-майор сил полиции занимал угловой кабинет площадью около сорока квадратных метров, что для имперского чиновника его уровня было довольно скромно. Здесь он не держал никаких документов, и даже компьютер приносил с собой и уносил после работы в небольшой кожаной наплечной сумке. Здесь он почти не принимал людей, только разбирался с поступившей информацией. И немудрено – ведь именно в этом здании располагалось седьмое управление РСХА и здесь же, до начала девяностых годов, находился знаменитый Комиссар. Один из самых мощных компьютеров своего времени, он-то и занимал три подземных этажа до того, как его заменили на более современную модель, а подземные этажи переделали под стоянку. Седьмое управление РСХА отвечало за документацию, и генерал-майор Ирлмайер лично приезжал работать с документами по делам, которые его интересовали. Кабинет ему выделили без особых проблем: современный комиссар располагался в ста стандартных шкафах вместо трех этажей, для его обслуживания нужно было девять человек вместо ста семи, и кабинеты в здании были.
Сейчас доктор Ирлмайер по привычке подошел к бронированному, залитому водой окну, посмотрел вниз – на широкую, разделенную зеленым газоном и тополями Лютцовштрассе, ведущую в сторону Потсдаммерплатц – потсдамской площади. В Берлине шел дождь, и генерал-майору было немного грустно.
За спиной зазвенел электрический звонок, и генерал-майор вернулся к столу, чтобы открыть дверь. Здесь ни одна дверь не оставалась открытой, ее можно было открыть только изнутри.
На пороге появился подтянутый молодой полицейский с журналом и небольшим пакетом, опечатанным личной печатью.
– Данные по Риму, герр генерал-майор! – доложил он.
Генерал-майор проверил целостность печати, потом расписался в журнале. Выпустил курьера, потом сломал печать и достал флеш-карту. Между некоторыми кабинетами была проведена пневмопочта, чтобы не гонять курьера, но в кабинетах старших офицеров и в совещательных залах пневмопочты не было. Оно и понятно – слишком просто подслушивать.
Генерал-майор сломал печать и достал флеш-карту правительственного образца. Большинство бывших в ходу современных флеш-карт имели емкость в шестьдесят четыре гигабайта – эта была только в два. Правительство не особо следовало прогрессу, закупая годами одно и то же.
Генерал-майор вставил карту в свой ноутбук. Для того чтобы прочитать ее, требовалась специальная программа, не совпадающая ни с одной, имеющейся в свободном обращении. Если эту флешку вставить в обычный ноутбук, он покажет, что карта сломана.
Рим…
Перед глазами пошли донесения, генерал-майор установил режим перемотки, отрегулировав его скорость. Информацию он воспринимал на лету, почти на подсознательном уровне.
Рим… он был совсем близко. Десятки муравьев собирали по крупицам драгоценную информацию, неся ее сюда, в здание на Лютцовштрассе. Каждый из них знал только то, что ему нужно знать, и лишь генерал-майор Манфред Ирлмайер не только знал все, но и понимал скрытые пружины тех или иных событий…
Стоп.
Что-то ему не понравилось – он остановил воспроизведение. Потом – отмотал назад.