Псы границы

   - А ты, - повернулся я к Локхану, - запомни сам и передай другим. Особенно - Дворянчику. Попробуете его как слугу использовать, я вам такую весёлую жизнь устрою... Все два года животики надрывать будете! Усвоил?

   - Так точно, господин сержант! - вытянулся тот, бросив быстрый взгляд на Степиша.

   - Хорошо. Поглядим... Значит, так. Сейчас идёшь с ним в полк. Находишь там капрала Горши. Объясняешь ему суть дела. Пусть отведёт новобранца к полковому писарю, чтоб его в полковой реестр вписали. И пусть выпишет на него продаттестат на полгода! После этого занимаешься его экипировкой и получением довольствия. И постригите его. А лучше - обрейте! А то стоит тут, как одуванчик... Кстати! Именно так тебя и будут теперь звать. Одуванчик. Повтори!

   Степиш, не понимая, о чём идёт речь, растерянно оглянулся на Локхана. Тот незаметно кивнул головой, как бы говоря: "Делай, что велено. Потом объясню".

   - Одуванчик, - недоумевающим голосом произнёс парень, вновь поворачиваясь ко мне.

   - Запомни это, - с нажимом произнёс я и взглянул на Локхана, - а ты... Тебе я тоже прозвище придумал. Полоз!

   - Почему - Полоз? - от неожиданности мигнул тот.

   - Вообще-то правильнее тебя было бы назвать Ужём. Похоже, ты очень хорошо в любую дырку влезть можешь... Но слишком коротко получается. Так что - будешь Полозом. Всё, свободны! Завтра утром он стоит со всеми в строю, как положено. Смотреть буду по полной! И что был готов к выходу! Всё понятно?

   - Так точно! - хором ответили оба.

   - И чего стоим? Марш выполнять!

   Парни, дружно развернувшись, бегом бросились к двери. Я же, довольно ухмыльнувшись, отпил ещё глоток из кружки и вновь принялся за мясо, горкой лежавшее передо мной на блюде.

   Однако, спокойно поесть так и не пришлось. Спустя пару минут после того, как я побеседовал с новобранцем, напротив меня, едва не перевернув спьяну лавку, уселся кто-то из местных конных пикинёров, вероятно, отгуливающий положенную увольнительную. Со стуком поставив на стол глиняную бутыль с вином и стакан, он принялся бесцеремонно разглядывать меня, временами бросая по сторонам многозначительные взгляды. Я продолжал поглощать мясо, стараясь не смотреть на него. Не дождавшись моей реакции, он решил обратить на себя моё внимание иным способом. Перегнувшись через стол, он заглянул мне прямо в лицо и с пьяной интонацией протянул:

   - О! Поглядите-ка. У нас тут столичная штучка образовалась... Да ещё в лейб-гвардейском мундире... Слышь, ты, канарейка, мундирчик в боках не жмёт? Не растолстел на столичных-то харчах?

   Интересно... Насколько я знаю, "канарейками" называли столичных лейб-гвардейцев только на западной границе. Там места лесные да болотистые. И потому у тамошних конных пикинёров мундиры были тёмно-зелёного цвета. И им, само собой, было непривычно и даже смешно видеть жёлто-красные мундиры заезжих столичных гвардейцев. Но я ведь сейчас не на западе, а как раз таки наоборот. До восточных гор три дня хорошего конного хода. Или гвардию и здесь тоже "канарейками" кличут?

   - Чего надо? - я отпил из стакана и поставил его обратно на стол.

   - Да вот спросить хочу...

   - Спрашивай, - я посмотрел ему прямо в глаза.

   - А правду говорят, что во время войны вы свои белые парадные рейтузы на коричневые штаны меняете? Чтоб, если что, на заду пятна не так заметно было? - довольный своей шуткой, он громко расхохотался, оглядываясь по сторонам.

   Ишь, ты! Чем дальше, тем интереснее! Эту шутку я не слышал уже лет пять. С тех самых пор, как был переведён с западной границы в столичный полк. Более того! Эту шутку практиковали только в одном месте. Именно в том пограничном полку, где я в своё время оттарабанил целых шесть лет.

   Я вгляделся в лицо сидящего напротив шутника. На вид - лет тридцать, может, чуток поболее. Жилист, смотрит с прищуром, пальцы сильные. Такими можно гвозди меж собой скручивать. Загорелый. Значит, с запада (если он там был) уже давно. В лесах так не загоришь. Лицо не знакомое, по крайней мере, не припоминаю... Зато я отлично помню, какая именно реакция ожидается на эту шутку от "канарейки". Ну, что ж, не будем его разочаровывать. Видать, скука его тут, в захолустном гарнизоне заела. На развлечения потянуло. Ладно, развлечём...

   - Ты, парень, похоже, слишком пьян, коли позволяешь себе столь дерзко разговаривать с сержантом королевской гвардии. Поди-ка, проспись. Да не забудь завтра явиться к своему капитану и доложить о своей непомерной дерзости. Пусть он сам решит, каким образом тебя примерно наказать.

   Вот приблизительно так и отвечали нам "канарейки", выросшие при столичных дворцах и лишь изредка бывавшие на границе в качестве почётного сопровождения старших офицеров армии.

   Похоже, другого ответа мой собеседник и не ожидал. Довольно усмехнувшись, он ещё раз огляделся по сторонам и, повернувшись ко мне, произнёс:

   - А не пощипать ли нам пёрышки у этой залётной пташки? Заодно и поглядим, станут ли его рейтузы из белых - коричневыми.

   - Слышь, паря, - резко переменил я тон, - тебе что, зубы жмут? Проредить?