Псы границы

   - Я чё, шнырь какой-то, штоли? Уборку тут наводить... Кому надо, пусть убирает.

   - Слышь, ты, белочка с орешками... Я ведь с тобой спорить не буду. Уж кто-кто, а ты-то мне точно в отряде не нужен. Я сейчас, после осмотра, просто пойду в штаб, напишу рапорт о твоей полной непригодности к службе и подам его на подпись майору... И ты вылетишь из полка к чёртовой матери! Прямо в лапы к судейским. А ну, живо всё собрал!

   - Ладно, чё орать-то? Прокурором сразу грозится... Счас уберу, - сконфуженный вор присел на корточки, быстро подбирая с земли ореховую шелуху и ссыпая её в какую-то тряпицу.

   - Встать! - я уже рычу. Более того! Я - в бешенстве!

   - Ты, задрыга, - я нависаю всей своей массой над суетливо подскочившим солдатом, - забудь свои воровские замашки! Не на "малине"! Я тебе здесь и мать, и отец, и прокурор. И сам Господь Бог! Только слово у меня вякни, - я внезапно меняю тон и перехожу на тихий свистящий шёпот, - и будешь первым из всей этой кучки задохликов, кто у меня сдохнет под армейской лямкой. Всё понял?

   Вор судорожно сглотнул, мигнул, и дёрнул подбородком вниз, как бы говоря: "конечно-конечно, я всё понял! Не извольте сомневаться"

   - А прозвище твоё будет - Грызун. Чтоб ты всегда помнил о том, что я тебе сейчас сказал. Повтори!

   - Так это... Грызун...

   - Полностью!

   - Воин Его королевского величества Конно-пикинёрного полка, рядовой Грызун! - вытянулся тот, стараясь стать как можно выше.

   - Вот так, - возвращаясь к нормальной манере разговора, говорю я и хлопаю его по плечу, - ну, показывай своё имущество.

   А дальше пошёл полный разнос Грызуна по всем статьям осмотра. Вещи не стираны, оружие не вычищено и не наточено, в арбалетном колчане мало болтов, конь не вычищен, и т.д. и т.п. На одного Грызуна я потратил больше времени, чем на всех остальных, вместе взятых.

   - М-да, - совсем выдохнувшись под конец, произнёс я, - это никуда не годится... Может, и вправду проще уволить тебя из полка?

   - Не надо, господин сержант, - заканючил Грызун, - я всё сделаю! К завтрему всё будет готово. Только не увольняйте меня! Мне никак нельзя из армии... Ну, никак!

   - Хм... Да? - я скептически качаю головой, - к завтрему, говоришь? Ну, ладно, завтра и поглядим, - потом повернулся лицом ко всему отряду.

   - Завтра утром, по окончании завтрака, повторный смотр. Все недостатки должны быть устранены! Сразу после смотра - выступаем. Вопросы есть?.. Вопросов нет... Разойдись!

   Если выйти из расположения полка через массивные двустворчатые ворота, сбитые из толстых дубовых досок, повернуть направо и пройти с полсотни шагов, то окажешься прямо у входа в харчевню "Под пиками". Хозяин её, вышедший пять лет назад в отставку капрал, название выбрал немудрящее и очень точно характеризующее основной состав своих посетителей. Потому, как ходили к нему пропустить стаканчик, а то и плотно покутить, в основном солдаты стоящего по соседству конного полка. Нередко сюда заглядывали и девицы свободного поведения, и различные мелкие торговцы, надеющиеся поживиться со скудного солдатского жалованья. Здесь же порой солдаты, вернувшись из какого-нибудь похода, сбывали всякую мелочь, доставшуюся им в качестве добычи. В общем, харчевня была довольно популярна у служивого люда и вполне пользовалась его благосклонным расположением.

   Вставать на довольствие на сутки в полку смысла не имело. И потому основательно пропотевший и упарившийся за время проведения смотра на плацу, я решил заглянуть "Под пики" пропустить стаканчик-другой, а заодно и перекусить чего-нибудь. Тем более, что денежки имелись. Я вообще люблю покушать после трудного и жаркого дня. Как говорил один мой знакомый лавочник: "Себя надо любить. И потому кушать надо регулярно!" Вот только при нашей беспокойной солдатской службе не всегда такое удаётся. А значит - не будем упускать подвернувшуюся возможность!

   Заказав себе большой кус холодной отварной телятины, жареные овощи, хлеб и кувшинчик доброго пива, я пристроился за столик у дальнего окна и принялся неторопливо поглощать всё, что молоденькая прислужница выставила на моём столе. А заодно приглядываясь и к ней самой, соображал, как так половчее подкатиться, чтоб ночку не одному коротать? За этим занятием меня и застал рядовой Локхан, до сих пор так и не получивший своего персонального прозвища.

   Зайдя в харчевню, он остановился на пороге и внимательно огляделся по сторонам, явно кого-то выискивая. Увидев вкушающего с задумчиво-мечтательной мордой меня, он одёрнул форму, пригладил волосы под форменным беретом и решительным шагом направился к столу командира. Подойдя, вскинул руку в уставном приветствии и, опуская её, спросил:

   - Разрешите обратиться, господин сержант?

   "Господин я", жевавший в этот момент приличный кусок варёного мяса, на мгновение замер, потом что-то невнятно промычал сквозь набитый рот и кивнул. (Ещё бы! А что я мог сказать с полным ртом?) Локхан, расценив действия командира, как разрешение, продолжил:

   - Тут такое дело, господин сержант... К нам на службу один человек просится...