Псы границы

   Вскоре появились посланные за водой воины. Установив рядом с Цыганом бак и пару вёдер с водой, они принялись поить лошадей. После чего наконец-то смогли позволить себе небольшую передышку. Немного позже появились и остальные, волочившие за собой несколько тонких засохших осин и берёз. По моим самым скромным прикидкам, этих дров должно было хватить до утра с лихвой.

   Постепенно всё как-то само собой образовалось и маленький военный лагерь зажил своей обычной походной жизнью.

   Цыган время от времени помешивал большим деревянным черпаком бурлившую в котле густую похлёбку, при этом то добавляя в костёр дрова, то отодвигая горящие ветки в сторону, когда закипало уж слишком бурно.

   Кто-то занимался дырой на плаще, пришивая латку крупными широкими стежками. Те, кто ходили за водой, умылись прямо в ручье. Остальные, оттащив два ведра в сторонку, сейчас с удовольствием, фыркая и плескаясь, смывали с себя дорожную пыль.

   Вскоре ужин был готов. Расстелив на траве походный стол из своих плащей, нарезали хлеб, колбасу, сыр, выложили фрукты. И вот уже весь отряд уселся вокруг, ожидая, когда же Цыган разольёт свою похлёбку по деревянным мискам. Зелёный поставил на край плаща парящий котелок, прикрытый крышкой.

   - Что там у тебя? - поинтересовался Циркач.

   - Чай, - ответил парень, - на травах заваренный. Мы в лесу завсегда такой делали, если целый день бродить приходилось. Очень хорошо жажду утоляет и силы прибавляет. И ночью после него спиться легко.

   - Чай - это хорошо, - согласно кивнул я, - особенно - на травах. Я к травам вообще с большим уважением отношусь. А ты в травах хорошо разбираешься?

   - Ну, так... знаю кое-что, - уклончиво ответил Зелёный, - мать рассказывала...

   - Так... принимайте! - раздался весёлый голос Цыгана, - чья плошка? - над головами сидящих появилась первая миска с дымящейся густой похлёбкой.

   - О! Это моя! - раздался не менее радостный голос Степняка, - давай сюда!

   Миска, пройдя по кругу, оказалась в его широких ладонях и, завершив своё недолгое путешествие, осторожно опустилась на расстеленный плащ.

   Следом свою порцию получил сидевший рядом со мной Полоз. Поставив миску на плащ, он мелко-мелко покрошил в неё сухарь и принялся неторопливо перемешивать содержимое, ожидая, пока оно слегка остынет и кусочки сухаря размокнут.

   Один за другим каждый получил свою порцию и все тут же принялись за еду. Свежий воздух, скачка в седле целый день и общая усталость как ничто более способствовали хорошему аппетиту. Сначала ели молча, дуя на горячее варево, обжигаясь и со свистом втягивая через рот прохладный вечерний воздух. Одновременно с не меньшим аппетитом поглощая выложенные на плащи куски колбасы и сыра. Но постепенно, по мере насыщения, ложки и челюсти двигались уже не так быстро, позы стали более расслабленными, в настроении появилось благодушие сытого человека. И над поляной потекли неспешные разговоры о житье-бытье, о прошлом и о том, что ждёт в будущем.

   - Сержант, разрешите вопрос, - пользуясь моей расслабленностью, повернулся ко мне Дворянчик.

   - Разрешаю, - благосклонно кивнул я, лениво ковыряясь веточкой в зубах.

   - А правда, что вы к нам аж из самой столицы прибыли?

   - Правда...

   - А чего это вдруг для охраны границы прислали столичного человека? Или здешним доверия нет?

   - Хм... Ну, про здешних - не знаю, мне о том никто ничего не говорил, - я невольно покосился на Браура. Однако тот лежал на спине, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Меж зубами его меланхолично покачивалась сорванная тут же былинка. Казалось, его, погружённого в свои думы, мало интересовал наш разговор, - что же касается меня, то за двадцать лет своей службы я твёрдо усвоил одно: тебе приказали - иди и выполняй. Не рассуждая на тему "что и почему". Понятно?

   - Понятно, - криво усмехнулся Дворянчик, - только вот на вопрос вы так и не ответили...

   Парень, похоже, решил добиться своего. Я пристально посмотрел на него и, резко перейдя из полулежачего положения в сидячее, отбросил веточку в костёр.

   - Ну вот что, вояки, - я решил, что некоторая доля откровенности с личным составом не повредит. А даже, наоборот, будет способствовать повышению моего авторитета. И, в конечном итоге, возрастанию доверия по отношению ко мне со стороны подчинённых. А я твёрдо уверен в том, что если солдат не доверяет своему командиру, нормальной службы от него не жди.

   - Так вот, парни, - продолжил я, помолчав, - нам с вами вместе в горах два года жить, службу тащить. И кроме как на самих себя, надеяться нам больше будет не на кого. А потому хотелось бы прояснить некоторые моменты. Признайтесь честно: ходят разговоры по поводу моего изгнания из столичного полка?

   - Ну, ходят, - после непродолжительного молчания нехотя признал Хорёк.

   - Ходят, - кивнул я, - ну, вот и пусть ходят. Могу даже историю рассказать, как оно получилось.

   - Расскажите, господин сержант, - попросил простодушный Одуванчик.

   - Да молчи ты, - насмешливо бросил ему Грызун.

   - А чего? Интересно же! - отозвался тот полушёпотом.