Птенчик

– Эти сущности всегда стараются обманывать, юлить, хитрить. Такая у них природа. Иначе им не выжить. А вы ей поверили? Ну разве так можно, Евдокия… Петровна?

Не помню ее отчества, но она не поправляет. Разговор продолжается еще минут десять, а когда наконец заканчиваем, единственное желание – разбить телефон о стену.

Вместо этого звоню Паше.

– Привет! Фигово мы вчера выступили.

Паша молчит. На фоне слышны голоса и смех. Сидит, наверное, в своей админской каморке, играет в «Варкрафт»…

Скрипнул стул, хлопнула дверь. Смех исчез.

– Что случилось?

– У старухи нашей снова из холодильника воруют, вдобавок ее бабайка о нас гадости рассказывать начала.

– И что говорит?

– Что мы мошенники и что надо нас в полицию сдать.

Паша стонет.

– Вот-вот. Придется ехать.

– У нее там так воняет, я до сих пор не отойду. Может, ну ее? Не хочу туда возвращаться. Мне всю ночь какая-то ерунда снилась.

Такого я от Паши не ожидал.

– Она в самом деле полицию вызовет. Серьезно настроена.

– Вот же ж, – стонет Паша, задумывается. – Я раньше пяти не освобожусь.

– Ну я так и сказал, что мы к шести приедем. Давай у ее подъезда встретимся, только можешь «Хрюшу» захватить? Она ведь работает?

– Когда в последний раз включал – работала. Меня сестра чуть не пришибла тогда.

«Хрюша» – наша тяжелая артиллерия. Основу для нее Паша нашел, когда работал в Доме культуры. Кажется, это был какой-то самодельный музыкальный инструмент вроде терменвокса. Он валялся в кладовке, наполовину разобранный и забытый. Инвентарного номера не было. Паша от скуки починил его, включил и едва не помер, услышав смесь потустороннего воя и хрюканья. Как будто разом стонет десяток свиней-привидений. Иначе и не скажешь.

Паша приделал к устройству большую синюю лампу, которая мерцала под аккомпанемент поросячьего визга.

Поставь ее в темной комнате да правильно подготовь клиента – обделаться можно. Пользовались мы ею редко. Несколько раз из-за нее соседи вызывали полицию, а однажды какой-то мужик в тельняшке расквасил мне нос. Но сейчас лучше сразу зайти с козырей, чтобы больше уж точно не пришлось возвращаться.

– А Лиза будет? – спрашивает Паша.

– Конечно, – вру я.

Очень надеюсь, что и ее удастся уболтать. Она работает в кофейне, и я, честно говоря, не знаю, какой у нее график.

Она сразу берет трубку. Соглашается.

– Я все время об этой квартире думаю. Хотела сама туда вернуться с фотоаппаратом.

Вспоминаю, как она рассказывала что-то о лице на стене. Тем временем Лиза начинает расспрашивать: все ли у меня в порядке, хорошо ли я спал, все ли нормально дома?

Поддеваю ногой заляпанный пиджак.

– Ага, все хорошо, – говорю я.

– Вот и отлично, – голос Лизы становится веселее.

Интересно, что это на нее нашло?

Едва кладу трубку, снова звонит телефон.

– Уже едете?! – кричит бабка.

Ну, начинается.

Она тяжело дышит, а на фоне скрипучий монотонный голос повторят какое-то слово. Хоть бы телик потише сделала.

– Мы ж на вечер договорились. Специалисты все сейчас… на заданиях.

Вдруг понимаю, что старуха плачет.

– Приезжайте. Пожалуйста.

Голос теряется в рыданиях. Звонок прерывается.

Гудки.

Выхожу на балкон.

Телефон опять звонит.

– Она снова тут, – шепчет бабка. Шум, громкое прерывистое дыхание. – Сынок, приезжай. Я заплачу`. Я все-все отдам. Пожалуйста.

Тишина.

Пытаюсь дозваться ее, но ответа нет.

Долго сижу с телефоном. Размышляю, что делать.

Перезваниваю, но трубку не берут.

Черт.

Придется ехать.

Пытаюсь привести костюм в порядок. Пиджак невероятно воняет. А пятно на нем – просто ужас. Похоже на жижу со дна мусорного ведра. Рубашка все еще влажная.

Открываю шкаф и вижу, что все мои вещи грудой валяются внизу.

Это уже не смешно. Такого со мной еще не было.

Врешь. Было.

Нет. Не думай о маме.

Я сам себе мерзок. Головная боль. Липкий пот. Как можно было так сорваться?

Надо срочно работу искать.

Принимаю душ. Немного убираю на кухне. Надеваю измятые, но вроде чистые джинсы и новогодний свитер с оленями – подарок отцовской жены. Все остальное я перемял и перепачкал ночью.

Наверное, хотел переодеться перед сном.

На улице долго дышу свежим воздухом и только сейчас понимаю, как же душно было дома. Надо было не закрывать балкон перед выходом.

Покупаю литр колы и два пакетика дешевых сухариков. Такой вот завтрак, возможно обед, а может и ужин, если у Паши занять не удастся.

Сам виноват.

Денег больше нет. Даже к бабке приходится топать пешком. Тут недалеко, за час дойду. Заодно проветрюсь.

Снег все еще валит. Мимо катят машины, светят фары, тускло горят уличные фонари и витрины магазинов.

Завтракаю по пути.

В какой-то момент замечаю, что машины исчезли. Фонари погасли. И даже окна в домах не горят. Странно, конечно, но вообще еще довольно светло. Чуть больше двух, хотя и пасмурно.

Прохожих тоже немного. Все хмурые и глядят, будто со мной что-то не так.

Невольно оглядываю себя. Нормально вроде все.