Птенцы Виндерхейма

— Учиться вместо сна. — Девушка неумело попыталась пальцами стянуть нитки на месте разрыва.

— Это все вы виноваты! — Сокурсник обвиняющее ткнул пальцем в водоросли.

Водоросли в ответ предпочли промолчать.

— Слушай! — Парень уже загорелся новой идеей. — Вот если бы мы нашли что-то компрометирующее академию, то смогли бы шантажировать ее, и нас бы не заставляли подметать пристань!

— Меня в это не впутывай, — отрезала Альдис. Она все еще была зла на Фридмунда за его дурацкую идею.

Хотя, по большому счету, произошедшее целиком было ее виной.

— Да ладно! Давай найдем что-нибудь компрометирующее на Хрульга и эту вашу… — Фридмунд перешел на благоговейный шепот, — уничтожительницу волос!

— Я буду работать. — Альдис аккуратно подняла надорванный мешок.

Недовольный сокурсник потащился следом, бурча себе под нос:

— Эх, вот раньше были времена: трава зеленее, небо голубее, «валькирии» быстрее, свандки храбрее.

Альдис сердито сопела и тащила мешок. Она пообещала себе, что больше не поведется на гнусные провокации бритоголового.

— А сейчас? О Всеотец, за что? За что?! Неужели нации свандов грозит вымирание? Мидгард ждет жестокая судьба. И все из-за тебя, Альдис… Подумать только: из-за тебя падет Мидгард!

Девушка споткнулась и остановилась. Пару секунд она боролась с невыносимым желанием ляпнуть гадость, но осторожность победила.

Фридмунд было умолк, но на обратном пути снова начал:

— Слушай, а давай специй Хрульгу в еду подсыпем! И побольше!

— Может, хватит придуриваться? — беспомощно спросила Альдис. Она решительно не представляла, что делать с этим бритоголовым чудовищем.

Бритоголовое чудовище скорчило оскорбленную мину:

— Я придуриваюсь?

— Ну не я же! Знаешь, один мудрый человек сказал: «Если у тебя есть фонтан — заткни его, дай отдохнуть и фонтану». Мне кажется, это про тебя.

Удивительно, но призыв с цитатой из Казимира Виргасского возымел действие, и неугомонный Фридмунд на некоторое время действительно заткнулся.

Через пять рейдов до канатки он, очевидно, решил, что его фонтан достаточно отдохнул, нагнал девушку и фамильярно хлопнул ее по плечу:

— Понимаешь, все время быть серьезным — скучно.

— Тебе ведь нравится всех раздражать? — спросила курсантка.

Он не ответил. Просто смерил ее внимательным, испытующим взглядом и задумчиво протянул:

— А я тебя где-то уже видел. Интересно, где? Я же вроде только в душевые третьекурсниц подглядывал…

Альдис нахмурилась. На провокацию про душевые она не обратила внимания — понятно, что рыжий брешет. А вот по поводу встречи… Она готова была поклясться, что до Виндерхейма не сталкивалась с конопатым оболтусом, но какие только шутки не любит шутить судьба…

— Не помню, чтобы мы встречались. Я с севера Вастхайма. Фискобарн и Акулья бухта. Ты там был?

— Не… А! Вспомнил! Ты та девчонка, которая Хельгу помогала в пещере.

Имя Хельга воскресило в памяти прошлую ночь, костер, блики факелов на золотой маске, капли крови стекают в темную деревянную чашу. И еще — невыносимую горечь униженного разочарования после пещеры. Это имя смердело, как протухшая акулья туша. От одного упоминания о нем к горлу подкатывала тошнота. Больше всего на свете Альдис хотела бы забыть о существовании Хельга, уравнять его с нулем по своей личной шкале. Так же, как она смогла сделать это с эрлой Ауд и Томико.

Но с Хельгом так не получалось. Хельг был ниже, гораздо ниже той же Томико, и эта низость делала его очень важной и значимой фигурой в мире Альдис.

— Это он мне помогал, — процедила девушка. — И я обязательно поблагодарю его за эту помощь.

Она обругала себя сразу же, как произнесла эти слова. Разбрасываться пустыми угрозами — как это мелко. Как это мелко вообще — ненавидеть против воли. Особенно того, кому плевать на твою ненависть.

Сейчас Альдис неожиданно очень хорошо поняла Томико и эрлу Ауд.

— Я ему передам, что ты хочешь его поблагодарить, — жизнерадостно пообещал Фридмунд.

«Проклятье, он ведь действительно передаст!»

— Не надо. Я хочу сделать сюрприз.

О Всеотец! Эта фраза прозвучала еще многозначительней предыдущей!

Во время очередного рейса с мешком к канатной дороге курсантку неожиданно окликнул матрос-гальт:

— Эй, девочка! Ты… э-э-э… знаешь, где живет сержант Сигрид Кнутсдоттир?

В отличие от большинства моряков, предпочитавших короткие стрижки, он носил две косы, заплетенные на висках и стянутые шнурком к затылку. Традиционная гальтская прическа удивительно гармонировала с его сухим обветренным лицом, изборожденным резкими морщинами. Для полноты образа не хватало только плаща из шкур и крылатого шлема.

Это был один из тех матросов, которые перетаскивали тяжелые ящики вместо турсов. Он словно специально немного отстал от товарищей, чтобы без помех поговорить с курсантами.

Альдис коротко кивнула.

— Отлично, — обрадовался гальт. — Не могла бы ты… э-э-э… передать письмо? — Он полез за пазуху и извлек мятый, видавший виды конверт.

Девушка нахмурилась, но снова кивнула. Гальт широко улыбнулся, демонстрируя два золотых зуба: