Птичья песня

Робин встал позади Джея и положил ему руки на плечи. Я выставила зеркала, но сделала так, чтобы в них не отражалось ничего, кроме колдуна, сидящего в кресле. Я осторожно подошла ближе ко второму зеркалу и начала разглядывать отражение. Колдун смотрел прямо на меня, но я понимала, что он меня не видит, как не видит и сами зеркала. Вот он, окружённый красной дымкой, сверкающий камень в форме капли, созданный из сотни алых бабочек – прямо в глазу. От него тянутся вниз извилистые чёрные отростки, похожие на корни, захватывая шею, плечи и руки. Два самых толстых обхватили рёбра, а с концов их свисают, словно плоды, каплеобразные узлы. Третий тянется к груди, прямо сейчас, на моих глазах, формируя новое уплотнение у горла и отращивая тонкие веточки.

– Значит, не нужно пяти камней? – догадалась я. – Один копирует себя?

– Правильно, – ответил Робин, – это в природе миров, как я тебе рассказывал. Драконий коготь, зацепившись за носителя, начинает создавать свои копии. Пяти достаточно, чтобы захватить тело и создать полноценное существо.

– Джей, – я впервые обратилась к колдуну по имени, – что я могу сделать?

– Вынуть его, – прохрипел он, глядя перед собой. – Прямо сейчас.

– Джей! – воскликнул Робин. – А если не выйдет? Дай мне хотя бы подтянуть отряд к дому!

– Поздно. Он почувствовал опасность, ускорился и…

Каждое слово давалось колдуну с таким трудом, что я продолжила:

– Он тянется к сердцу.

– Или сейчас, или… – выдохнул Джей и вдруг растянул почерневшие губы в кривой усмешке: – Меня даже убить нельзя – дракон хорошо защищает своё будущее тело.

И Робин сдался. Я сбегала в кладовку и принесла верёвки, которыми он привязал Джея к креслу – это должно было удержать дракона хотя бы на пару минут.

– И последнее. Робин, если получится, но не совсем… Найди проводника и отправь Рину домой.

Я вздрагивала от накрывавших меня волн ярости. Сосредоточься, Екатерина, твои руки не должны дрожать. Но как сосредоточиться, если я за пару суток съела только склизкий холодный комок тюремной каши? И было это много часов назад, ещё до суда и ритуала, а теперь мне пришлось демонстрировать, как работают зеркала, и я так устала… А я всего-то навсего маленькая потерянная птичка! За что мне все эти ужасы! Губы задрожали, а в уголках глаз выступили слезинки.

Я потрясла головой и приказала голосу в моей голове заткнуться и никогда больше не появляться. Если бы маленькая птичка столько не ныла, может, она бы и не влипла в эти ужасы. Голос исчез. Я подошла вплотную к зеркалу и протянула руку к лицу колдуна. Чёрные ветви ощетинились и в секунду покрылись шипами, а колдун дёрнулся в кресле и издал такой крик, что у меня всё похолодело внутри, а сердце кольнуло отголоском его боли. Колючки множились, но я, сжав губы, сунула руку в самую гущу ветвей и дотянулась до камня. Моя ладонь прошла через голову Джея, как будто его там и не было, и пальцы сомкнулись на горячей поверхности камня. Единственный существующий предмет среди отражений. Но и его чёрные отростки были не менее материальны. Моя рука оказалась в ловушке, шипы росли и пронзали кожу. Свободной рукой я схватилась за дымчатый контур, потянулась наружу и взвыла от боли.

Екатерина, тупая ты курица! Ведь всё это отражения, которые ты сама создала! Надо просто их убрать и… Главное, чтобы мне не отрезало руку, промелькнула мысль, но я прогнала её и стёрла зеркала.

Рука осталась на месте, но из зеркала кроме драконьего когтя я вытащила чёрные ветви, намертво вцепившиеся в моё предплечье. Они вдруг вздыбились и направили на меня свои кончики, качающиеся, словно змеиные головы. Я взвизгнула и затрясла рукой, и они начали отваливаться рваными кусками и испарялись красным туманом, не успевая достигнуть пола. У моих ног сгустилось алое марево и растаяло в мгновение ока.

Тело Джея безвольно повисло на верёвках, и я, прижав окровавленную руку с камнем к груди, подбежала к креслу.

– Он жив, – сказал Робин, склонившись над Джеем.

Я знала. Я боялась представить, что чувствует ученик во время смерти учителя. Робин сделал движение рукой, верёвки упали, а Джей завалился на бок. Робин перехватил его и аккуратно уложил на пол. Проверил пульс, прижал ухо к груди, потом прочертил в воздухе окошко и долго смотрел через него. Лицо Джея всё так же было покрыто сеткой тёмных сосудов, губы оставались чёрными, но чешуйки отвалились и растаяли алым туманом.

Камень пульсировал в моей руке. Я закрыла глаза. Лёгкое дуновение ветра, белые стволы деревьев и земля, устланная мхом. Шелест сотен крылышек, шуршание, шорох и свистящий, но такой заманчивый шёпот: «Другая жизнь». Ты забудешь только то, что не хочешь вспоминать. Я подарю тебе лёгкость, радость, полёт. Счастье. Мы будем лететь вместе.

Я начала покачиваться в такт ритму, и мне стало так спокойно, что я вздрогнула, когда надо мной раздался голос Робина:

– Сюда.

Он держал передо мной стеклянную банку. Я протянула руку и разжала пальцы, чувствуя себя так, как будто собственноручно оторвала кусок души. Но стоило Робину закрыть крышку и запечатать банку заклинанием, как это ощущение пропало.