Птичий глаз

Соловушка ворвалась в гостиную с гримасой ужаса, застывшей на лице. Кончики ее пальцев дрожали, и она не могла произнести ни слова. Внимание Дрозда тут же переключилось на нее, и, как подобает заботливому брату, он подбежал к ней, вглядываясь в напуганное лицо.

— Машина, там какая-то машина.

Скворец не успел сообразить, в чем дело, как череда выстрелов раздалась за окном, и стекла градом полетели вовнутрь дома. Скворец успел утянуть за собой вниз Дрозда и в последний момент рывком кинул Соловушку на пол. Возможно, если бы она стояла на том же расстоянии от окна, как и они, то сумела бы избежать осколков. Но они предательски расцарапали ее руки и спину. Скворец зажал ей рот, чтобы она не кричала, но из-за дрожи собственных рук он не мог справиться. С минуты на минуту в дом войдут и лежать на полу посредине гостиной явно не лучшая идея. Филин готовил его к подобным случаям три года. Но именно сейчас, когда так сильно нужны все его знания, они куда-то испарились. В голове бурлила мутная каша из слов Филина, но сложиться в нужную картинку не ее не удавалось. Скворец думал, что сможет совладать с собой, когда придет время. Думал, что сможет действовать быстро и правильно, ведь его учили. Но сейчас страх окутывал его с ног до головы, словно вязкие сливки. Следовало начинать шевелить лапками, чтобы превратить эти сливки в масло. Скворец окинул беглым взглядом дом и чуть было сам не закричал.

— Дрозд, — он схватил его за затылок и двинул ближе к себе. — Бери Соловушку и уходите. В кабинете Филина за шкафом есть сейф. Там вход в подвал. Из подвала выйдете на заднюю часть участка. Бегите в сторону леса и не оглядывайтесь. Будьте аккуратны, чтобы вас никто не видел. Код сейфа — цифры ваших дней рождения.

— Но…?

— Уходите! Я отвлеку их, чтобы они не пошли прямо за вами.

Дрозд кивнул, смахивая со своего лица мелкие осколки. Он подхватил Соловушку на руки и побежал в кабинет Филина. Скворец собрал в себе всю злость и все силы, что только остались, и подошел к двери. Даже если сегодня придется умереть, он счастлив, что ему удалось прожить эти шесть лет счастливым человеком, с самой настоящей семьей, о которой он даже не мечтал в детском доме. Даже если сегодня придется умереть, он будет знать, что любовь всей его жизни любит его в ответ. Даже если сегодня придется умереть, он сдержит обещание, данное Филину. Он сделает все, чтобы защитить Соловушку и Дрозда.

Глава 9. Гнездо

«…Снег за окном торжественный и гладкий,

пушистый, тихий.

Поужинав, на лестничной площадке

курили психи. Стояли и на корточках сидели

без разговора.

Там, за окном, росли большие ели —

деревья бора…»

Снег за окном. Борис Рыжий.

Щегол проснулся ночью от неизвестного света, что исходил из-за двери. Это было похоже на чей-то фонарик, чей свет дрожал от неуверенной руки. Немного поколебавшись, Щегол поднялся с кровати и медленными шагами вышел из комнаты. За окном сыпались крупные хлопья снега, и зима явно сулила большие сугробы и громкие метели. Как и говорил Глухарь. Завтра или уже сегодня должен будет наступить Новый год, и Щегол даже представить себе не мог, как Птицы будут его отмечать. Из-за этой интриги сохранялось приятное предчувствие праздника. Щегол искренне надеялся, что они не оставят это как обычный день, а придумают что-нибудь по-настоящему домашнее. Свет от фонарика снова дрогнул, и человек, сидящий за столом, обернулся. Его лицо слегка подсвечивалось и казалось еще более уставшим, чем обычно.

— Почему не спишь? — Сизый прокашлялся и шепотом спросил.

— Не спится, — Щегол пожал плечами. — А ты что делаешь?

— Пишу письма, — он усмехнулся на этих словах и сгреб в руки листы бумаги.

— Хочешь отправить их семье? — Щегол удивленно огляделся по сторонам, будто кто-то мог их подслушивать.

— Конечно же, нет, — Сизый поджал губы. — Я пишу их периодически для того, чтобы очистить голову от недосказанных слов. Можно представить, будто поговорил с теми, с кем не поговоришь.

— Обычно такие письма надо потом сжигать, — Щегол сел на пол рядом с Сизым и поджал колени к груди.

— А я не сжигаю, — Сизый сложил листы бумаги в большой конверт. — Может, когда-нибудь захочу перечитать. А может, чтобы кто-то это прочитал.