Птичка для инквизитора

Вперив взгляд в стену, потому что не могла сказать это ему в лицо, Ирен пробормотала:

– Вы… А еще вы очень красивый и интересный мужчина, хотя думаете о себе совсем иначе. Окружающие вас женщины – круглые дуры, раз ни одна до сих пор в вас не влюбилась.

Ответа не последовало, да Ирен и не ждала его. Зато слух уловил скрип ступеней – Гейл спустился вниз. Вскоре хлопнула входная дверь.

Обессилев, Ирен опустилась на верхнюю ступеньку лестницы и обхватила голову руками. Что же она наделала!?

– Спальня готова, миледи, – раздался за ее спиной вкрадчивый голос служанки. – Если вам нужна ванна, скажите, я натаскаю воды. У нас тут все по старинке.

– Нет, спасибо, – покачала головой Ирен.

Какая ванна, если максимум через час ее арестуют?

Девушка прождала до самого рассвета, но за ней так никто и не пришел.

Глава 28

Раньше все было просто. Как же Гейл скучал по тем временам!

Когда Ирен призналась, так нагло, так дерзко бросила ему в лицо слова о намерении убить короля, все внутри его оборвалось, вместо жгучего тепла в сердце бушевала стужа. Эта женщина, та, которой он верил, та, которую он считал другой, ударила его ножом в спину. Вслед за горечью предательства пришла ненависть, такая же холодная, тихая. Гейл собирался поступить так, как велел ему долг, но Ирен вновь перевернула все с ног на голову. И, растерянный, он не нашел ничего лучше, как сбежать.

Ночной воздух овевал щеки.

Гейл стоял на лесной опушке и бесцельно вглядывался в темноту. Маска осталась где-то там, у входной двери, где он в сердцах ее скинул.

За спиной темнели очертания охотничьего домика.

Гейл поборол искушение, не обернулся, не проверил, не светится ли окошко ее спальни. Он продолжал недвижно стоять, обессиленный, опустошенный, не в состоянии даже думать.

Первым порывом было – уехать! Сейчас, немедленно! Велеть седлать коня, нестись по ночным перелескам в столицу. Но разум быстро укротил желание сердца. Опасно и глупо! Что толку, если он сломает себе шею в темноте, лучше обождать до утра. Не важно, виновна Ирен или нет, только Гейл способен распутать клубок интриг.

И все же ему хотелось, чтобы она оказалась невиновна.

– Единственное существо, проявившее ко мне участие.

Герцог горько усмехнулся и, нарушив сонную неподвижность, осторожно, будто боясь вспышки боли, коснулся лица. Пальцы очертили линии шрамов, ощутили шероховатость рубцов. Они остались на месте, пусть и немного сгладились.

Ирен назвала его красивым. Лгала? Инквизитор внутри его толкал ответить утвердительно. Ведьмам нельзя верить, а эта конкретная призналась…

– Но не убила. На счету Ирен ни единой человеческой жизни, – Гейл укротил фанатичного судью внутри себя. – Понятия не имею, кто отравил новую певичку, но это не она.

Помолчав, он сделал пару шагов по границе лунного света и тьмы.

– Зато я точно знаю, что убийца хотел подставить Ирен. Выходит, он в курсе ее тайны. И не донес. Ну же, Гейл, вынырни из моря своих обид и начни думать головой!

Временно загнав чувства в дальний уголок сознания, герцог попытался беспристрастно подойти к имевшимся у него фактам, оценить обвинения Ирен. О, она постаралась, вытащила наружу то, что Гейл давно похоронил!

Воспоминания бурным потоком нахлынули на него, множа подозрения. Когда они достигли критической массы, Гейл понял: пора переговорить с братом. На этот раз он не позволит ему уйти от темы, потребует объяснить, откуда была кровь на манжете, как возле замка Квик оказалась его запонка, почему расследование прошло не по правилам, без привлечения инквизиции – да много чего еще!

Герцог развернулся, зашагал в сторону охотничьего домика и вдруг резко замер.

Гербовник! Тот самый, спасенный им из камина. Гейл тогда забрал его, не оставил брату. А ведь тот настаивал: старую рухлядь пора выбросить, чуть ли не из рук вырывал.

Примерно тогда же на руке Хантера появился странный перстень. Он утверждал, будто это подарок некого ювелира. Гейл не придал ему значения: в том же Соле королю преподнесли немало даров. Но с тех пор брат его никогда не снимал.

Глаза отыскали тусклый огонек свечи в окне. Она не спала. Интересно, о чем думала? Хотя и так понятно.

– Правда – как горькое лекарство, – мрачно пробормотал герцог и отвел взгляд. – Пришла пора его выпить. Я могу сколько угодно прикрываться родством, клятвой верности, долгом, но это ничего не изменит. Хантер действительно изменился. Он давно отдалился от меня, перестал чем-либо делиться. Наверняка порадовался, что я больше не пользуюсь титулом его высочества. Он вечно занят собой, а до других ему нет никакого дела. Те же певицы… Не понимаю, как можно быть таким жестоким!

От событий давнего прошлого мысли его перетекли к происшествиям последних дней – пропаже книг.

Передумав ложиться спать, Гейл принялся мерить шагами просеку.

Ритуал.

Зловещее слово повисло в воздухе.

Шесть жертв.

Герцог никогда не рассматривал все с позиции магии, а следовало бы! Вот до чего доводит самоуверенность! Гейл полагал, что чернокнижие в Энии давно истреблено, за что и поплатился.