Птичка для инквизитора

– Гексагон. – Он нарисовал носком ботинка шестиугольник. – Равновесие, стабильность, сила. Обычно говорят о пентаграмме, но с ее помощью вызывают темные силы. Гексагон же их собирает, аккумулирует в центре. Вдобавок его можно начертить иначе, вот так.

Гейл стер прежний рисунок и вывел новый – шестиконечную звезду.

– Вот так все гораздо хуже. Если убийца выкрал тела жертв, если в каждой была хоть капля магии, он способен призвать демона, а то и самого Темного.

Герцог в волнении потер ладонями лоб. Ему требовалась Ирен, самому ему не справиться. Пусть Гейл прилежно изучил трактаты о магии, девушка обладала не теоретическими, а практическими знаниями, видела то, что не видел он. Вдобавок существовали секреты, которые не доверили бумаге.

Эх, жаль с похищенных книг не сняли копии! Тогда бы… Но чего нет, того нет.

Неведомый враг ловко обвел Гейла вокруг пальца. Не хорошенькой ведьмы из охотничьего домика следовало опасаться!

Сделав пару глубоких вздохов, Гейл зафиксировал в сознании мысль о ритуале и убрал ее в дальний ящик. Он мог строить какие угодно догадки, но без фактов они останутся на уровне домыслов.

– Начни с самого простого – проверь слова Ирен. Ты знаешь, что король был в замке, запонка тому свидетельство. Выясни, с какой целью. Полагаю, Эдисон Миштон не откажется с тобой поболтать. Уж он-то в курсе!

Мысль о том, что собственный брат доверял ему меньше, чем какому-то провинциальному чиновнику, больно кольнула. Выходит, Хантеру было что скрывать. А то, что он скрывал это от Гейла, свидетельствовало о преступности его деяний. Герцог всегда отличался честностью и тягой к справедливости – не поэтому ли в тот день его услали прочь от Соля?

Гейл сжал виски. Голова раскалывалась. Вот бы Ирен прогнала проклятую мигрень, как прежде! Обвила ладонями его голову, нашептала слова заклинания, согрела даром. Он бы уснул на ее коленях. Там, в Охотничьем домике, где не существовало двуличия и дворцовых интриг. С утра они бы позавтракали. Гейл показал бы ей лес. О, он любил этот лес, исследовал чуть ли не каждый уголок! Они бы лакомились дикой малиной, обсуждали травы – тут бы Гейлу нашлось чему поучиться у Ирен. Сладкие мечты! Ничего этого не будет, все – химера, дым.

– Нельзя никому верить на слово, – в продолжение собственных мыслей озвучил герцог избитую истину. – Да и верить вообще. Порой даже самому себе. Я пытаюсь быть беспристрастным, а думаю о ней.

В последний раз окинув взором ночное небо, Гейл бесшумно вернулся в охотничий домик. Подниматься наверх, скрипеть половицами не стал, скромно устроился на ночлег в общем зале. Диван или кушетка – большего не надо. Гейл собирался уехать с рассветом, а неудобное ложе – лучший противник крепкого долгого сна.

* * *

Разомкнув веки, Ирен не сразу поняла, где она. Размяв затекшее тело, – почти всю ночь девушка провела в кресле, в ожидании ареста, она подслеповато огляделась. При утреннем свете спальня показалась милой, гораздо симпатичнее порой аляповатых, пафосных дворцовых покоев. Деревянные панели, небольшой камин, одинокая картина с лесным пейзажем, пара кресел, прикроватный столик, собственно постель под тяжелым пологом – ничего лишнего. За ширмой притаилась ванна. Вчера Ирен от нее отказалась, а сегодня с удовольствием бы погрузилась в горячую воду. Она продрогла: камин догорел. Хотя, может, дело вовсе не в нем, а в расшатанных нервах?

Вчерашний день казался дурным сном, но Ирен не позволила иллюзиям завладеть своим разумом. Она сказала то, что сказала.

– Он пожалел меня.

Полная легкой грусти улыбка тронула ее губы.

Ирен поднялась с кресла и тут заметила на столике что-то темное. Подойдя ближе, она в недоумении уставилась на бархатную маску Гейла. Под ней обнаружилась короткая записка: «Я уехал восстановить справедливость».

Девушка в задумчивости поднесла маску к лицу, приложила. Она все еще пахла Гейлом, хранила толику его тепла. Шершавая снаружи, гладкая внутри. Сколько лет он за ней прятался? А теперь снял, оставил ей. Выходит, герцог заходил утром, когда она заснула.

Справедливость.

Девушка завязала ленты маски. Она была ей велика и спадала на глаза.

Чью сторону он примет?

Глупый вопрос, конечно, своего брата! Но не Гейл ли говорил, что устал от бесконечного долга?

– Брось, он не для тебя.

Ирен сняла маску и бережно убрала за корсаж, поближе к сердцу.

– Что между вами общего? – продолжала вслух рассуждать она, пользуясь редкими моментами одиночества, когда могла быть откровенна с собой. Во дворце везде глаза и уши, тут – только лес. – Ты – ведьма, несостоявшаяся убийца, заноза для рода Авелонов. Он – брат короля, герцог, действующий наследник престола, Верховный инквизитор.

И все же ее тянуло к нему. Ирен поймала себя на мысли, что хотела бы вновь ощутить вкус его поцелуя. Позволят ли ей это в качестве последнего желания?