Птичка в клетке или Клетка с птичкой

Она легла на краешек кровати, положила голову к нему на плечо и нежно начала гладить его по груди, пытаясь успокоить его заколотившееся от ее «прижиманий» к нему сердце.

— Спокойно, Павел, иначе мне придется уйти. Вам, наверно, вредно так реагировать на мои объятия…

— Не думал, что в моем положении от твоей близости у меня снесет башню, — с хрипотцой доверительно прошептал Шубин, крепче прижимая ее к себе. — Я справлюсь, Кирочка, только не уходи…

Перестав его успокаивать, Кира просто обняла Павла, чувствуя, как постепенно успокаивается его сердце, восстанавливается дыхание и порадовалась, что, даже не смотря на инвалидность, ее близость и ее простые успокаивающие поглаживания вызвали столь бурную, ответную реакцию в его теле — в его исхудавшем, измученном болезнью теле жила не только любовь к ней, но и всепоглощающая страсть…

Осознав это, она уже по-другому стала обнимать своего мужчину, открывая ему свое сердце для его любви и отдавая свое тело во власть его страсти.

— Пал Палыч Шубин, прошу меня не соблазнять! — улыбаясь, зашептала Кира, приподнимая голову и заглядывая в его довольное лицо. — Вы мне очень нравитесь, и я искренне восхищаюсь вашим мужеством и желанием побороть болезнь, поэтому я вас первая и поцеловала, но это ничего не значит: вам придется очень постараться, чтобы заслужить еще один поцелуй: подобиваться, поотбивать, позавоевывать и поухаживать…

— Я поста-араюсь, — пообещал Павел Павлович Шубин — крутой бизнесмен, отставной «военный» и наследник «маленькой империи» своего отца, получивший шанс на жизнь вместе с ней, и искренне улыбнулся — впервые за долгие, одинокие годы своей жизни он был по-настоящему счастлив, целуя и обнимая свою «Жар-птицу».

37 Четверг

Под утро Киру разбудил чей-то пристальный взгляд.

Взгляд обжигал кожу и Кире показалось, что к щеке приложили горяченное влажное полотенце.

Она открыла глаза и оглядела палату — Павел спал на кровати, она на кресле: перебралась, когда он заснул, чтобы не мешать, а в приоткрытую дверь заглядывал знакомый, улыбчивый охранник.

— Кира Дмитриевна, — шепотом произнес он и поманил ее рукой в коридор.

Завернувшись в тонкое покрывало (расхаживать в пижаме на глазах у молодого человека Кира посчитала неприличным) она вышла в коридор.

— Здравствуйте, Евгений, — поздоровалась Кира, совсем не рассчитывая на столь раннего посетителя. — Что-то случилось?

— Да нет, все в порядке, — успокоил ее охранник, — просто мы вашу машину пригнали, ну, и вещи… Галина Петровна все собрала и животных разместила в машине — морскую свинку себе оставила, сказала, что ей в багажнике не место, пусть у нее на солнышке погреется, только с вашим котом неувязочка вышла…

— Говорите уже, — поторопила Кира, еле сдерживая зевоту.

— Кота вашего Дмитрий Викторович просил вам отдать — когда все уехали он, кот, орать начал, а потом, когда все приехали, он все равно орет — целую ночь орал. Вот. — Евгений Краснов поднял с пола корзину с котом, накрытую покрывалом, и протянул Кире. — В машине я его побоялся оставлять — там же собака…

Кира не стала говорить, что Ларион воспитанная собака и никогда не обидит «маленьких». Она взяла ключи от машины, корзину, еще раз поблагодарила охранника и вернулась в палату досыпать еще часа два, как минимум.

Маркиз в новой больничной обстановке повел себя очень странно: он выбрался из корзины и начал методично обследовать территорию палаты, фыркая и топорща длинную пушистую шерсть. Кот вспрыгивал на стулья и кресла, ходил кругами по сиденьям, спрыгивал на пол, упорно продолжая свои непонятные поиски. Наконец, он добрался до высокой железной кровати с поднимающимся изголовьем — сама по себе кровать не вызвала у него особого интереса, но вот человек…

Вспрыгнув на кровать, Маркиз осторожно пошел по краю кровати. Кира зашикала на него, но кот, презрительно дернув задней лапой, стал обнюхивать руку лежащего на кровати человека — рука пахла лекарствами и болезнью. Фыркнув, Маркиз пошел дальше, обнюхал лицо Павла и, несмело ступив на неподвижно лежащего человека, устроился у него на груди, свернувшись калачиком и помахивая кончиком хвоста.

Вид огромного пушистого кота на белом, больничном пододеяльнике сначала удивил, а потом умилил Киру.

— Ты прав, — согласилась она с выбором Маркиза, — жить одному в большом загородном доме с двумя мужчинами куда приятней, чем трястись и ютиться в машине с собакой, попугаем и морским свином.

Кот равнодушно зевнул, показав розовую пасть с розовым язычком и острыми зубками, и отвернулся — он был очень независимый, гуляющий сам по себе и не признающий никаких авторитетов, тем более слов совершенно постороннего человека.

«— Вольному воля! — зевая вслед за котом, подумала Кира, потянулась всем телом в кресле и закрыла глаза. — Вот и кончился мой день рождения… Совсем не думала, что опять проведу эту ночь с Шубиным, как пятнадцать лет назад… Можно считать это началом романа или это просто «ночной эпизод»? Как же теперь быть? С Валентином у меня страстный роман, с Павлом что-то непонятное… Ладно, подожду его ответных действий…»