Птичка-в-клетке (СИ)

Эльдар толком не ели с того дня, как их взяли в плен. Нэльдору и тем, кого он привел с собой, было легче терпеть, когда еды было мало или вовсе не было, но сейчас запахи приготовленнго ужина и вид накрытого стола будили голод с новой силой. На столе стояли хлеб, пара запечённых куриц, зелень, свежие травы, варёные овощи, вино. Еда лёгкая, для оголодавших, но более чем сытная.

Нэльдор согласился на трапезу ради того, чтобы потянуть время, пусть только для них троих, и теперь был растерян. Чего он ждал? Пожалуй, угроз, требования к Линаэвэн назвать её имя, рассказать о письмах. Но не приглашения к накрытому столу.

Нэльдор не жил в Минас-Тирит (мало кто спасся из тех, кто жил в крепости) и не бывал на острове раньше, и на вопрос Саурона нолдо ответил довольно неопределенным качанием головы — то ли «нет, не жил», то ли «нет, не нужно селить в прежней комнате», то ли «нет, мне не под силу поддерживать вежливость». Линаэвэн, видя, что пауза затянулась, ободряюще посмотрела на родича и пошла к столу. Отравить умайа в самом деле мог их и без их согласия, а есть для пленников было безопасней, чем говорить. Только нужно не торопиться, как бы ни хотелось есть, напротив, стоило замедлять каждое движение.

***

Волк заметил, как дева осматривала комнату — не как нечто незнакомое, а наоборот, как давно не виденное, сравнивая, отмечая изменения. «Так ты бывала здесь. Интересно, жила или приезжала в гости? Была ли ты тут в осаду?», — думал Волк, попутно отмечая про себя, что юный Нэльдор, наоборот, здесь никогда не был.

Эльфы по-прежнему продолжали молчать, и Маирон изогнул бровь, а улыбка покинула его лицо, но властитель острова промолчал, давая эльфам второй шанс. Тэлерэ подошла к столу, не дожидаясь других, и тогда Маирон снова усмехнулся и сел рядом.

— Нэльдор, Ламмион, посмотрите, ваша спутница умирает от голода. Не заставляйте ее ждать, — и умаиа обернулся к эльдэ. — Ты права, что стараешься есть медленно. Это очень разумно для тех, кто долго обходился без пищи.

Нэльдор после первой ошибки опасался вновь допустить оплошность и что-то раскрыть, а потому молчал. Он, конечно, согласился на беседу с Сауроном, но полагал достаточным, если беседовать будет умайа… тем более, что последний пока не говорил ничего, требующего более развёрнутого ответа, чем кивок или качание головой. Скорее всего, Нэльдор и сейчас ответил бы неопределённым жестом, если бы умайа не заговорил с Линаэвэн. Только что воин стоял во дворе, заслоняя её, только что сам Нэльдор выбрал её, чтобы защитить, а теперь оставит? Но что было сказать? Юноша запоздало ответил:

— Я смогу говорить вежливо, и не заставлю деву ждать, — после чего тоже подошёл к столу. Следом за ним двинулся и хмурый Ламмион, сжавший губы в линию. Линаэвэн чуть улыбнулась товарищам, сочувствуя и желая поддержать, но при этом не изменяя принятому решению молчать, сколько сможет.

А Волк, глядя на пленников, усмехнулся про себя — всё шло по плану. Эльфы не понимали, как себя вести, не знали, что им делать, боялись всего и, значит… они неизбежно будут совершать ошибки.

***

Еда была преотменной не только для изголодавшихся пленников, но и для изысканного ценителя. Эльдар приступили к трапезе: кто начал с овощей, кто с курицы. Когда её попробовали все, Саурон вновь обратился к «гостям»:

— Как вы находите эту домашнюю птицу? Вы знаете, что у Смертных принято держать в доме тех, кого потом убьют и съедят, и ухаживать за ними? Я признал, что с точки зрения эффективности, это прекрасная придумка, но удивился, что Атандиль*(4) не отучил свой Смертный народ от нее.

— Мы тоже держим домашнюю птицу, — сдержанно и кратко ответил Нэльдор. Он не знал, что люди растят и кормят кур не только ради того, чтобы они несли яйца, более, чем нужно самим птицам, но также убивают кур и едят их. Не по нужде, а именно выращивая для еды в своих домах. Нэльдор полагал, что, скорее всего, Саурон солгал, просто орки разорили людские курятники, а часть птиц притащили к столу своего господина… И тогда они едят отобранное у других… Эльф хотел знать, что случилось, наверняка, но не хотел выдавать своего желания.

— Твои слова, Нэльдор, звучат так, словно ты оправдываешь людей, понимаешь их резоны, только не поверю, что разделяешь, — заметил Волк. Юноша был очень напряжён, для него эта беседа была изматывающей, и умаиа это забавляло. А то, что Нэльдор постепенно начал разговариваться, пусть пока отделываясь скупыми фразами, было хорошо, это соответствовало плану Маирона: заговорив однажды, трудно вовремя остановиться.

Для Линаэвэн не было новостью, что эдайн странные и могут поступать так, как эльда не поступил бы: например, жениться несколько раз или не чувствовать, что деревья живые. Но сейчас, слушая вроде бы безобидные слова Саурона, Линаэвэн ощущала волнение Нэльдора и размышляла: если она не заговорит, не попадёт ли юноша в какую-либо ловушку? Однако, пока эльдэ размышляла, что ей делать, заговорил Ламмион. Голос его был звучным и резким:

— Не знал, что ты разводишь кур.