Птица Карлсон

С наследником Суок жила не очень счастливо, и кажется, экспериментировала на стороне. Она стала Министром кинематографа и цирков, и только потом потеряла политическое чутьё. Весь Остров говорил о заговоре, в который входили циркачи и спортсмены. Доказательства были так убедительны, что Малыш со временем и сам поверил в своё изобретение.

В школьных учебниках о казни упоминалось вскользь, как о конце деятельности антипартийной группы, готовившей мятеж и убийство обоих членов Дуумвирата. Революции всегда нужен заговор в интересах внешних сил, он, как цемент, скрепляет народную веру.

Теперь власть была прочна, а вот сейчас в ней образовались невидимые трещины. Именно поэтому Малыша так тревожила судьба неизвестного дирижабля. Он знал, что именно такие события могут оказаться той соломинкой, что подламывает ноги государственному верблюду. Тем более что и в столице было подозрительно спокойно, как в кастрюле, которая сама не знает, закипеть или нет.

«Это не ржака, — подумал Малыш. — Это серьёзно».

Прошло несколько дней. Телевизор был по-прежнему полон музыкой и танцами. Но тревога Малыша нарастала. Подходил срок очередной липосакции, но оказалось, что Карлсон занят новым проектом и не может приехать. «Что ж, — решил Малыш, — если гора не идёт к вождю, то вождь сам летит в горы». Он приказал готовить вертолёт, несмотря на тревожный метеопрогноз.

Ожидалась буря, а бури на Острове всегда были очень разрушительны. Лётчики требовали выждать несколько дней, но Малыш отчего-то вспомнил площадь и толстый провод, по которому он пробирался мелкими шагами. Пропасть не преодолевается в два прыжка.

Во время короткой паузы между ударами стихии Малыш Тибул прилетел к Просперо.

Первым, кого он увидел на вертолётной площадке в горах, был Юлиус Калибан, и впервые за много лет, ужаснулся тому, насколько он безобразен.

В животе заныло, и Малыш даже рыгнул. Кажется, всё. Если Юлиус здесь, то дело кончено. Десять лет он предполагал, что Дуумвират может рассыпаться, и с ним что-то может случиться. Он всегда чувствовал, что будет жертвой. Сначала был Союз Девяти, потом — Три толстяка. Теперь правит Дуумвират, но остаться должен только один, это очевидно. А Юлиус Калибан, Малыш знал это, всегда имел чутьё на слабое звено в государственной цепочке. Революция всегда пожирает своих детей, и Малышу просто подарили десять лет, пока он окончательно не превратится из гибкого юноши в жирную тушу.

Просперо еле помещался на своём кресле. Его тело обтекало сиденье и свешивалось вниз.

— До чего мы дожили, дорогой друг, — произнёс Малыш. — Боссе, до чего дожили мы.

Он назвал своего товарища так, как он называл его во время дружеских попоек. Тогда они бессчётно пили вино, специально привезённое с Кавказа. Просперо назвали «Боссе» старые товарищи, которые его помнили ещё по тем временам, когда он был нелегальным оружейником и делал штурмовые винтовки на подпольной фабрике.

— Ты слышал про дирижабль? — спросил Малыш Тибул.

Просперо отвечал, что у него всё под контролем, но по той паузе, которая случилась перед словом «контроль», Малыш понял, что не всё.

Просперо с трудом встал, и они, тяжело дыша, отправились на прогулку. У Просперо тут был собственный зоопарк. По огромной клетке ходила пантера, тяжело вздыхал медведь, ухали неизвестные птицы.

О дирижабле они уже не говорили, речь была отрывиста, как у двух толстяков, которые экономят силы. Малыш понял, что толстый Боссе, брат по борьбе, хочет с ним попрощаться, прежде чем отдать необходимые указания.

Он понимал, что его сейчас будут убивать. Нужно было подготовиться, чтобы это было достаточно красиво. Не так, как это случилось с Суок, во всяком случае. Малыш решил, что, когда наступит последняя минута, нужно успеть сказать тому госгвардейцу, что поднимет оружие, несколько слов. Наверняка это будет такой же худенький, что сейчас идёт за ними. А то и вовсе он. Нужно ободрить его, ведь в будущем наверняка он потолстеет.

Чуть подотстав, за ними двигался командующий Государственной гвардией.

Вожди сделали круг по зоопарку и подошли к веранде, где уже был накрыт стол.

Худенький госгвардеец откупорил бутылку с ромом и разлил его по стаканам. Время длилось, текло, как эта густая коричневая жидкость, и Малыш Тибул поймал себя на том, что он торопит события.

— Время жить, и время умирать, — сказал Просперо.

Малыш согласился, и они выпили. Ужин был похож на поминки, то есть немного скорбен.

— С экономикой у нас неважно, — Просперо жевал задумчиво и вдумчиво, сразу было видно, что он не торопится. — Но с экономикой у всех сейчас трудно.

Худенький мальчик в кителе с воротничком-стоечкой двигался бесшумно, безукоризненно и аккуратно меняя блюда. За креслом Просперо стоял командующий Госгвардией Юлиус Калибан и излучал абсолютное безразличие. Нет, нельзя было отпускать Карлсона, теперь ему не спастись. Наверняка Ариэль придумал бы какую-то машину с пропеллером, а теперь не он, Малыш, а Просперо перекрасится в негра и сбежит на ней.

— Да, у всех теперь с экономикой плохо. Пандемия, — выдохнул Малыш Тибул.