Птица-хохотунтья.

— Мистер Фокстрот, сегодня у нас особый ужин, греческий ужин. Празднуем последнюю ночь пути перед прибытием на Зенкали.  Мы с вами пьем, а потом будем танцевать, да?

— Танцевать? — с некоторой тревогой переспросил Питер, представив себя в медвежьих объятиях капитана Паппаса, вальсирующего по палубе.

—  Танцевать, — твердо повторил капитан Паппас, — греческий танец, а? Я научу тебя греческим танцам… лучшим танцам в мире.

— Спасибо. — Питер, смирился с тем, с тем, что вечер будет алкогольно-хореографическим.

Питер разочарован не был. Ужин оказался отменным, пришлось это признать. Порции были гигантских размеров, и сопровождались немыслимым количеством вина — белого или красного, в зависимости от того, какой деликатес подавался на стол. По завершении пиршества вышли трое матросов-зенкалийцев и под аккомпанемент бузуки[15] — на ней с необыкновенным чувством и воодушевлением играл сам капитан — начали танец, который в глазах неискушенного мог сойти за греческий. Удивительно, как это жирные, словно сосиски, пальцы капитана ухитрялись извлекать из инструмента столь сладостные мелодии. Вскоре, одурманенный хорошим вином и дружеским общением, Питер обнаружил, что, слева и справа от него — ухмыляющейся  зенкалиец. А он, положив им руки на плечи, обхватив их бронзовые, потные шеи, переступает не совсем в такт музыке по палубе. — Звуки бузуки дрожат и плачут, глубокий капитанский бас разносится над залитым лунным светом морем…  

Наконец, поклявшись в вечной дружбе всем зенкалийцам и капитану, Питер пошатываясь, отправился в каюту, громко напевая. Раздеваясь, он неожиданно вспомнил о дереве омбу и его охватило чувство жалости. Он с горечью думал: «Вот я так наслаждаюсь жизнью, а бедному дереву, единственному уцелевшему представителю своего рода, не с кем даже поболтать.  Не с кем спеть, и не с кем станцевать. Какая жестокость!»

С досады он швырнул снятую одежду на пол и растянулся на койке голый.

— Держись, омбу, держись старина! — пробормотал он, засыпая. — Питер Фоксглав, эсквайр, идет тебе на выручку.

В тот момент он и представить себе не мог, что это было на самом деле так, — он действительно шел ему на выручку. 

Глава вторая Зенкали осмотрен

Он к своему изумлению проснулся в пять часов и без заметного похмелья. Поскольку Зенкали уже должен быть виден, Питер быстро умылся, оделся и поспешил на нос корабля.

Тихо, прохладно, море темно-синее и гладкое, с небольшими стаями морских птиц. Небо бледно-голубое с оранжевыми пятнами на востоке. Чуть правее от курса корабля в нескольких милях лежал Зенкали.  Его форма полумесяца с двумя вулканами на концах была очень характерной. В этом раннем свете весь остров казался темно-зеленым, с фиолетово-черными тенями, отбрасываемыми вулканами и горами. Остров был окаймлен полосой белого прибоя там, где волны разбивались о слегка выступающий над поверхностью коралловый риф, а вулканы были в веселых утренних головных уборах из облаков.

Питер зачарованно наблюдал, как восходящее солнце постепенно делает цвета острова более насыщенными и яркими, а поверхность моря дробится на миллион серебристых бликов, похожих на рыбьи косяки.

Капитан Паппас появился на мостике в рубашке нараспашку, широко зевая и почесываясь. Были видны грудь и живот, покрытые густыми черными, как у медведя, волосами, а волосы на голове стояли дыбом.

— Доброе утро! — проревел он Питеру. — Ну, как самочувствие?

— Превосходное. Лучше не бывает.

— А все греческие танцы! — Капитан, как-будто рекламировал надежное лекарство. — Очень полезны для организма! Ну что, видишь Зенкали, а? Премилый остров, не правда ли? Через два-три часа будем в порту!

— Через три часа? — изумился Питер. — А кажется, он так близко! 

— Нет, она не близко. Она будет гораздо больше, когда подойдем поближе. Хотите позавтракать, мистер Фокстрот? Проголодались, а?

Питер неожиданно почувствовал зверский голод:

— Да, неплохо бы позавтракать. Я так голоден, что могу съесть лошадь и даже с копытами.

— Я не знаю, есть ли это у нас, — нахмурился капитан при мысли, что его корабль может быть признан в чем-то ущербным. — Я думаю, вы спросите кока, а?

…Час спустя Питер уже упаковал вещи и снова вышел на нос, чтобы понаблюдать, как суденышко пойдет через риф, — для всякого новичка это является одновременно захватывающим, пугающим и волнующим. Остров теперь казался огромным, солнечный свет высвечивал листву растительности, покрывающую остров от пляжа, до вершин гор. — Зеленые, золотые, алые, розовые, синие и желтые цвета в многоцветном гобелене, который может быть создан только в тропиках. Серповидные пляжи вдоль берега сверкали белизной, как слоновьи бивни