Птица-хохотунтья.

— Поймите меня правильно, Питер, — Кинги сделал очередной глоток, — я благодарен вам и Одри за то, что удалось спасти долину и вывести на чистую воду этого мошенника Лужу. Если бы на Зенкали существовали «Крест Виктории» или «Пурпурное Сердце»[57], вы получили бы и то и другое, и я еще посетовал бы, что награда слишком мала. Впрочем, я найду способ отблагодарить вас, но в свое время. Удалось обезвредить Лужу, но это не решило проблему с долиной. Ко мне по-прежнему являются сэр Осберт и сэр Ланселот с диаметрально противоположными предложениями, и у каждого из них достаточно веские аргументы. Поэтому я и позвал вас с Ганнибалом сюда сегодня, — скоро, в одиннадцать часов они придут, чтобы обсудить вопрос.

— О, Боже мой, — простонал Ганнибал.

— Это единственный путь, мой дорогой Ганнибал. Они оба выскажутся, поговорим, вдруг до чего-нибудь и договоримся.

— По-моему, Кинги прав, — Питер говорил с трудом. — За неимением лучшего, расскажем сэру Осберту все про Лужу, думаю это должно умерить его пыл.

— Отличная идея, — обрадовался Кинги. — Об этом я как-то не подумал. Кстати, вы разыскали Друма?

— Нет, он все еще где-то в лесу. Я оставил ему записку.

— Удивительно, — раздраженно сказал Ганнибал. — То надоедает, хватает буквально за пуговицы, а когда действительно нужен — его не найдешь.

Они снова погрузились в мрачное молчание. Затем Кинги допил бокал, с трудом выбрался из гамака и произнес:

— Вон идет Малапи, мой мажордом, а значит — пора сражаться! Пошли, джентльмены.

В просторной столовой с противоположных концов огромного стола восседали сэр Осберт и сэр Ланселот, демонстрируя полное безразличие к сопернику, словно два кота на каменной ограде сада. Оба встали и холодно поклонились Кинги, когда тот вошел в комнату. Кинги, источая притворное радушие, сверкнул зубами и прогремел:

— Мой дорогой сэр Ланселот, мой дорогой сэр Осберт, простите, что запоздал. Все, знаете, дела, государственные заботы! Но о них я вам ничего рассказывать не буду. Не желаете ли прохладительных напитков? Сегодня такой жаркий день. Тут у меня почти все, что душе угодно… Прекрасно, вам, сэр Осберт, виски с содовой, а вам, сэр Ланселот? Джин с тоником — отлично… Ганнибал, Питер, вот вам целый кувшин напитка из кокосового молока, который вы так любите… Ну, все устроились? Вот и замечательно, замечательно!

Кинги сел, оглядел собравшихся. — Кипучий, как вулкан, неотразимый, как лавина. — Откинулся на спинку стула, сделал серьезное, значительное лицо, переплел большие коричневые пальцы:

— Итак, сэр Ланселот, вы получили мое письмо? Копию я, естественно, отправил сэру Осберту. Теперь я был бы рад выслушать ваши мнения, по его содержанию.

 Сэр Осберт посмотрел на сэра Ланселота так, словно видел его впервые. На короткое время воцарилась тишина. Затем сэр Ланселот прокашлялся, одарил всех легкой, осуждающей улыбкой и произнес:

— Итак… если не возражаете, я начну первым. Полагаю, мои взгляды помогут определить порядок дальнейших обсуждений.

Сэр Осберт громко саркастически фыркнул, но сэр Ланселот это проигнорировал и продолжил:

— Ваше Величество, я досконально изучил ваше письмо. Позвольте с самого начала выразить свое понимание и сочувствие в связи с неординарностью и сложностью положения. Идея строительства аэродрома возникла до того, как была открыта долина хохотуний,  отсюда и трудности. Я, как защитник природы, против строительства, но окончательное решение должны, конечно, принять зенкалийцы, и только зенкалийцы. 

Тут он бросил быстрый взгляд на сэра Осберта, и глотнул из стакана:

— Позвольте разъяснить позицию организации, которую я представляю, которая совпадает с моей собственной. По всему миру вследствие человеческой деятельности истребление невозобновимых природных богатств идет с фантастической скоростью. Порою мы делаем это целенаправленно и сознательно, иногда — просто не отдавая себе в этом отчета, но всегда во имя прогресса. Мы сами, выражаясь фигурально, рубим сук, на котором сидим. Моя организация не является обструкционистской, как считает сэр Осберт. Мы просто призываем к осторожности. Мы глубоко озабочены жизнью животных и состоянием среды их обитания; кстати говоря, большинство людей упускают из виду тот факт, что в понятие «среда обитания» входят как тропические леса, так и трущобы Лондона. Наши оппоненты неизменно выдвигают аргумент: мол, какая польза от всех этих существ нам, с нашими удивительными техникой и технологией, которые способны покорить природу? Нам способным, как нас уверяют, вершить собственную судьбу? Увы, у нас нет ответа на столь простой вопрос.

— Вот именно, — фыркнул сэр Осберт. — Нет.

— По крайней мере, мы сознаемся в своем невежестве, сэр Осберт. Мы не пытаемся скрывать его, как это делаете вы.

Сэр Осберт покраснел и прорычал:

— Выходит, что все ваши аргументы, все ваши обструкционистские действия базируются на невежестве? — Так как же с вами человечество сможет идти по пути прогресса? Вы же только и делаете, что постоянно тормозите прогресс.