Птица-лира

– Лгите, – шепнул Соломон доктору Келли, маскируя совет кашлем.

– Э! Ну… естественные причины, – пробормотал ученый.

Лора нахмурилась, посмотрела на Соломона. Стала покашливать, как он, снова и снова, пока сквозь кашель не прозвучало отчетливо: «Лгите!» Соломон только вздохнул.

– Послушайте, лучше снимать в вашем кабинете! Это будет идеальное место! – передумала вдруг Бо.

– Вам же там не понравилось! – надулся доктор Келли, как обиженный ребенок.

– Нет, там будет идеально! – повторила Бо, собирая вещи и подгоняя сотрудников.

– Мне уже пора. У меня лекция…

– Осталось совсем немного, – ободряюще улыбнулась Бо. – И вы сможете больше времени пообщаться с нашим Лирохвостом. Это же ради науки!

Такая мысль доктора Келли порадовала, он явно был очарован женщиной, поющей по-птичьи. Он продолжал присматриваться к ней, пока остальные переносили оборудование, посмеивался на свой педантично-профессорский манер.

Лора уставилась на него, осмотрела с ног до головы, в точности как он ее, и воспроизвела его смешок. Профессор восторженно захлопал в ладоши.

И вот они в кабинете – это маленькая комната, забитая бумагами, основной предмет мебели – огромный стол.

– Доктор Келли, – приступила Бо к интервью, – расскажите нам, будьте добры, о лирохвосте, о его таланте звукоподражания.

– Самец лирохвоста – краса и гордость горного леса, его пением восхищаются другие искусники. Главным образом он подражает песням других птиц, однако лирохвост и сам прекрасно умеет петь. Примерно треть его «представления» вполне оригинальна, другая треть, можно так сказать, полуоригинальна, она состоит из звуков, услышанных в буше, но обработанных и соединенных в гармоничную мелодию, а последняя треть – в чистом виде подражание, причем настолько точное, что на слух невозможно различить оригинал и копию. Кажется, нет такого звука, который лирохвосту было бы не под силу изобразить. При этом лирохвосты – существа очень привязчивые и всегда следуют своим привычкам. Сезон спаривания продолжается с мая по август. В начале сезона самец строит себе несколько «сцен» и там исполняет песни и танцы в честь самки, которая следует за ним повсюду и наблюдает каждое представление с наиболее выгодного места. По окончании спектакля они вместе кормятся, но, как только самец вновь начинает петь, самка прекращает поиски пищи и внимает ему. Самцов почти никогда нельзя встретить в одиночестве, они преданы своему потомству, можно сказать, лирохвосты являют нам пример семейных ценностей.

Соломон невольно улыбнулся такой восторженной речи. Бо искоса глянула на него, и он отвернулся, притворяясь, будто возится с оборудованием.

– Когда лирохвост находит себе пару, они вместе выбирают место для гнезда. Ни один из них не покинет свою пару. Они моногамны: однажды определившись с выбором, они проведут всю жизнь в этом браке.

Соломон поджимал губы, напрасно скрывая улыбку. Быстро глянул на Лору – та смотрела на него в упор, зеленые глаза сияли.

Десять вечера. Слишком рано для Бо и Соломона укладываться и тем более рано уже закончить с сексом, но, учитывая, что небольшое жилое пространство они делят с Лорой, всем проще сказать «доброй ночи» и разойтись по спальням.

Любовью они занимались как можно тише, опыта в отеле с них вполне хватило. Соломон думал о чем-то, и это к лучшему: у Бо тоже голова забита мыслями и планами, будущий фильм постепенно приобретал очертания. И вот они оба лежат на спине, смотрят в потолок и слушают песнь Лоры. Бо это нравится, ее эта песня успокаивает. Потихоньку наматывая на палец прядь волос, она прикрыла глаза.

– Перебирает события дня, – шепнула она.

– Банкомат, – с улыбкой пояснил Соломон. – Мы ходили, пока вы с Рейчел заканчивали завтракать. Она его впервые увидела.

Лора по очереди подает сигналы банкомата. Зашуршали купюры.

– Вот бы она по-настоящему деньги выдавала, – пошутила Бо. – Впрочем, если фильм окажется хорош – а я в него верю, – так и будет.

– Она могла бы расшифровывать ПИН-код, запоминая эти звуки, – предложил Соломон. – Тайный отдел разведки наймет ее с такими талантами.

Бо тихонько засмеялась.

– Это бы я включила в фильм. – Прислушалась. – Она перебирает звуковые воспоминания за день, как я – снимки на мобильном.

Еще послушали. Спокойные. Умиротворенные.

И вдруг из соседней комнаты донесся смех Соломона. Редкий у него самозабвенный, от всей души смех.

– Это ты? – Бо повернула к нему голову.

– Да. – Он не смотрел ей в глаза. – Уж и не знаю, что меня так рассмешило, – солгал он, припомнив, как они цеплялись друг за друга, изнемогая от смеха, у него живот заболел, слезы потекли. Это было с утра: одеваясь, он решил, что Лора жарит бекон. Из кухни доносились сладостные звуки масла, растекающегося и шипящего на раскаленной сковороде. Он вышел – Лора стояла перед открытым холодильником, изображая звуки готовки. Проголодалась. А в холодильнике ничего не было, и при виде пустых полок и пустого стола он растерялся так, что Лора, увидев его гримасу разочарования, громко засмеялась. И он, осознав, что произошло, расхохотался вместе с ней.