Птица-лира

– Как романтично, будто ночевка под открытым небом, – сказала Бо, прижимаясь к нему, голова у него под мышкой, ее тело точно повторяет очертания его тела. Она приподняла бедро, чтобы еще точнее вписаться. – Как насчет секса под звездами? – Она принялась целовать его грудь, спускалась все ниже, по животу, к паху.

Но тут он понял, как мало в этом романтики. Лора, оказавшись одна в чужом месте, вспоминает дом, по которому она стосковалась, призывает на помощь знакомые звуки, чтобы хоть отчасти развеять одиночество. Он пытался отделаться от мыслей о ней, от ее звуков, раствориться в Бо. Но ничего не вышло: даже когда Лора смолкла, он продолжал прислушиваться к ней.

Глава восемнадцатая

Съемочная группа вместе с Лорой сидела в лаборатории Дэвида Келли, члена Ирландского орнитологического общества. Рейчел изучала монитор – птичьи клетки на заднем плане, научное оборудование, расставленное так, чтобы побольше попало в кадр, удачную подсветку, – а мистер Келли с тревогой следил за происходящим.

– Хорошо, пусть, но вообще ему там не место, – пробормотал он, когда Бо вздумала перевесить плакат с птицами на другую стену, чтобы он тоже попал в кадр.

Наконец он устроился рядом с Бо так, чтобы они оба оставались за кадром. Ученый приготовился к разговору, приготовился и Соломон, подставив им обоим микрофон. Все были довольны, за исключением Соломона: звуковой фон невозможный. Стоит Дэвиду произнести слово, и тут же отзывается какая-нибудь птица, а в довершение кошмара Лора непременно воспроизводит это щелканье, чириканье и пение.

Если Рейчел сердится, когда ей мешают снимать, у Соломона тоже портится настроение, когда возникают проблемы со звуком. Дэвид Келли сердито смотрит на Лору, ему теперь придется заново подавать ту же реплику. Но вдруг Соломон, как это ни странно, успокаивается. Он перестал нервничать из-за этих звуков. Просто счастлив, что Лора рядом и эти звуки напоминают о ее присутствии. Чудеса, да и только, совсем не такой у него характер.

А Лора смотрела на Дэвида невинно, широко раскрыв глаза, словно и не понимала, что творит.

Соломон заранее счел всю эту затею неуместной: приятно ли будет Лоре слушать, как обсуждают ее, какие-то ее особенности? Кому охота знать, что говорят у него за спиной? Он поделился своими сомнениями с Бо, и та в целом согласилась, но выбора не было: оставаться в их квартире одна Лора отказалась напрочь. Нет, она поедет вместе с Соломоном.

– Пожалуйста, доктор Келли, еще раз. Тот же вопрос, тот же ответ, – попросила Бо.

– Разумеется. Птица-лира, или лирохвост, – это…

– Простите, не могли бы вы повторить ответ без «разумеется»?

– Да, извините меня, конечно же. – Пауза. Рейчел кивнула: снимаем. – Птица-лира, или лирохвост, – австралийская птица, живущая на земле и известная…

– Стоп! – перебила Бо. – Извините, ребята. Слишком быстро, – пояснила она. Действительно, Келли торопится договорить прежде, чем очередная птица испустит свой клич, а за ней повторит Лора. – Чуть медленнее, как в прошлый раз, было идеально. Продолжайте, прошу вас.

Наушники надеты. Снимаем.

– Лирохвост – австралийская птица, живущая на земле и известная…

– Тррр! – птица.

– Тррр! – Лора.

– …поразительной способностью к подражанию, – продолжал ученый. – Она гнездится в густых зарослях…

– Тррр! – птица.

– Тррр! – Лора.

– …на горах. Очень редко удается увидеть лирохвоста. Хотя они…

– Тук-тук! – клювом о прутья клетки, и, разумеется, этот звук Лора тоже воспроизвела.

Соломон мрачно оглянулся на Бо. Не звук, а сплошное месиво. Даже Дэвид Келли смущен, он что-то еще продолжает лепетать, но дергается так, словно его все время тычут под ребра.

– Нет! – заявила вдруг Рейчел, прервав их мучения. Соломон снял наушники, пряча улыбку облегчения. – Так ничего не выйдет.

– Надо бы попробовать в другом помещении, без птиц! – бодро предложила Бо. Главное – не сбавлять темп.

Дэвид Келли украдкой глянул на часы.

В зале заседаний тихо. Не доносится гул транспорта, нет людей, нет телефонов, не гудят кондиционеры. Все это Соломона вполне устраивает. Мебель темная, Рейчел пришлось повозиться с освещением, но она справилась. В кадре снова птицы, птицы на ветках, за стеклом. Увы, мертвые, набитые чучела, это Соломону не по душе.

По пятам за съемочной группой пришла и Лора. Она покосилась на стеклянный контейнер с мертвой птицей, на лице ее проступило смятение, но Лора промолчала. Соломон надел наушники. Лора подошла к стеклянному ящику, дотронулась до него пальцами, попыталась проникнуть внутрь, к мертвой птице, и, прежде чем Дэвид Келли успел заговорить, изо рта Лоры вновь полились звуки – выстрел, заяц падает, визжит от боли, скулит перед смертью Мосси. И еще один звук – из детской компьютерной игры, тот, что Лора слышала несколько дней назад в ресторане отеля. Выстрелы, взрывы. Она соединила эти два впечатления.

Доктор Келли поднялся и уставился на девушку:

– Боже! Поразительно.

Лора подняла глаза, увидела, что смотрят на нее, и смолкла. Убрала руку со стеклянной стенки.

– Отчего умерли все эти птицы?