Птица малая

Контракт закрыт. Свободный агент. За справками обращаться к бывшему обладателю прав.

И тут до слуха ее невесть откуда, издалека наверное, донесся стон. Ничего не замечая, она подошла к окну, откинула занавеску, разыскивая взглядом чье-то дитя, по всей видимости, рыдавшее где-то неподалеку. Такового, естественно, рядом не оказалось, на улице вообще царила полная тишина. А потом София отправилась в ванную, чтобы прочистить нос, умыться и подумать о том, что делать дальше.

* * *

КОГДА ДВА ВЕЧЕРА спустя прозвенел звонок, Энн Эдвардс подошла к двери и увидела Эмилио, вновь превратившегося в мальчишку, стоявшего за спиной высокого худощавого священника на пятом десятке лет.

Потом, уже ночью, когда они с Джорджем наконец остались вдвоем в своей спальне, Энн с округлившимися глазами призналась мужу едва слышным, задушенным голосом:

– Более уродливого человека я не встречала во всей своей жизни. Даже не знаю, кого я наделась увидеть, но… вау!

– Черт! Как кого, техасского иезуита! Мне представлялся любитель сигарет «Мальборо», одетый как отец Гвидо Сардуччи[44], – шепотом признал Джордж. – Иисусе. Скажи мне, можно ли вообще посмотреть ему в глаза?

– Можно, если они оба будут смотреть на тебя, – решительно заявила Энн.

– А мне он нравится, этот Д. У., в самом деле нравится, однако во время обеда мне все хотелось накинуть ему на голову мешок, и я гадал, обидится ли он, – вдруг сломался Джордж.

Тут лопнуло и терпение Энн, так что они немедленно повалились друг другу в объятья – со смущением и стыдом, смеясь против воли, пытаясь по возможности сохранять тишину, поскольку объект их веселья находился в гостевой комнате в конце коридора.

– О боже, какие же мы скверные люди! – вздохнула Энн, безуспешно пытаясь взять себя в руки. – Это ужасно. Но, блин! Этот глаз, гуляющий по собственной воле!

– Бедолага, – негромко проговорил Джордж, наконец овладевший собой и пытавшийся выразить симпатию к гостю. Наступило мимолетное молчание, пока оба они пытались представить себе Д. У.: длинный, перебитый и съехавший в сторону нос, косой глаз, открывающая зубы губошлепистая улыбка, а заодно и лохматая шевелюра.

– Сам знаешь, я женщина не жестокая, – умоляющим тоном прошептала Энн. – Но мне все время хотелось как-то привести его в нормальный вид, понимаешь?

– Ну разве что если мы наденем мешки? – предположил Джордж. Энн, скуля и стеная, держась за живот, рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Полностью обессилевший Джордж последовал примеру жены. Впрочем, вечер этот действительно был вечером смеха и ни в коем случае не за счет Д. У. – до тех пор пока Эдвардсы после полуночи не добрались до своей спальни.

– Доктор Энн Эдвардс и мистер Джордж Эдвардс, – официальным тоном Эмилио представил своего гостя еще в дверях. – Позвольте представить вам Дальтона Уэсли Ярброу, новоорлеанского Провинциала Общества Иисуса.

– Я из Уэйко, Техас, мэм, – обозначил вступление Д. У. Ярброу.

– Да, слышала, Ватикана Южных Баптистов, – проговорила Энн. Если она успела уже испугаться своего гостя, то не проявила тогда ни малейшего признака страха. Она приняла предложенную гостем руку, зная, что ждет ее, но готовая к дальнейшему развитию событий.

– Именно! Довольствую познакомиться с вами, мэм. Милио много рассказывал мне о вас, – продолжил Д. У. с улыбкой… чистейшее злорадство гнездилось в его смотревших в разные стороны глазах. – И позвольте, так сказать, лично выразить вам глубочайшее соболезнование всего штата Техас по поводу унизительного поражения Кливленда от Далласа, понесенного в Мировой серии в прошлом году.

– Что ж, каждому из нас приходится нести свой крест, отец мой, – отважно вздохнула Энн. – И техасцу бывает трудно служить Мессу, когда вся конгрегация молится: о, Господи Иисусе, пошли нам еще один нефтяной бум – уж на сей-то раз, обещаем, что не просрем его, как в прошлый раз.

Д. У. громогласно расхохотался, все моментально сложилось пучком и завертелось. Эмилио, волновавшийся по поводу того, что эти близкие ему люди могут не понравиться друг другу, позволил себе робкую, как заря, улыбку, отправился к стоявшему в углу креслу и упокоился в нем, созерцая начинающееся представление… точнее, шоу. Разговор за обедом получился острым и пестрым, прямо как соус к барбекю, и скоро обрел центр тяжести в сфере политики, в частности, о начале предвыборной президентской кампании, в которой Техас, как всегда, принимал самое заметное участие.

– Но страна уже выбирала техасцев на этот пост, – возразил Джордж.

– И вы всякий раз трусливо сплавляли их на родину после одного срока! – возопил Д. У.

– Линдон Джонсон, Джордж Буш, – продолжал наступление Джордж.

– Нет, нет и еще раз нет. Какой из Буша техасец? – настаивал на своем Д. У. – Настоящий техасец никогда не станет использовать слово «лето» в качестве глагола.

Не говоря ни слова, Эмилио передал Энн салфетку, в которую она тут же уткнулась носом.

– Гибсон Уитмор, – продолжил Джордж.