Птица несчастья

Федор пытался заснуть и не мог: перед глазами вставали трубки капельницы, тянувшиеся к нему, казалось, из воздуха. Вот почему Горелый так разъярился, когда про Сирин вспомнил. Видимо, это Горелый с Иванычем и скрутили птице-женщину, заткнув ей рот. И вроде понятна их злость, но и Сирин Федору было жалко. А еще себя. Если бы Полкан не примчался на выручку, что тогда? Лежал бы сейчас Федор и слюни пускал в вечном сне? Ведь от пения Сирин, как он понял, мертвая вода не помогает. А если живая? Кстати, а это идея! Надо будет Полкана об этом спросить.

Спать не хотелось. Федор закрывал глаза и проваливался в светящуюся бездну, затем вздрагивал и пытался вскочить. Приходил в себя и вновь старался заснуть. Промучившись с полчаса, Федор решил, что смысла нет так мучиться: просто полежит. Вот тут-то он и вырубился.

Вскоре привиделось, что он в лесу с отцом собирает то ли грибы, то ли ягоды. Федор нашел огромную божью коровку размером с ладонь. Вместо черных точек у нее были белые, так что сперва Федор принял коровку за мухомор.

Отец подошел и сказал:

– Отличная находка! Этих коровок на спирту настоять, и замечательная растирка для суставов получится. По домам походи и пособирай еще.

Федор осмотрелся и различил сквозь деревья заброшенные дома, которые появились неизвестно откуда. Он остановился в нерешительности: идти в избы категорически не хотелось.

– Давай ты лучше сам, – отказался Федор.

Внезапно перед ними возникла огромная лужа, по которой ходил мутный парень, похожий на наркомана. Федор ощутил неясную тревогу: что-то тут не то. А еще отец зашел в лужу, выглядывая в ней нечто.

– Папа, давай назад! – окликнул Федор.

Вдруг в центре лужи возникла огромная волна. В ее гребне Федор увидел водяного черта: его спина отливала черным, вдоль позвоночника торчали костные пластины, как у осетра. У черта имелись небольшие закругленные рога, похожие на коровьи. Он мелькнул в воде и скрылся, волна с головой накрыла смурного парня, и тот тоже исчез. Федор обнаружил себя на пороге магазина, он тянул к отцу руку.

– Папа, – Федор волновался, – быстрее!

Чудилось, что он не успеет, что надо поспешить, а отец не понимает нависшей над ним опасности, так и стоит в луже. Наконец, отец подал руку, Федор ухватился за нее и рывком вытянул отца из лужи. В этот момент посреди лужи опять вспучилась волна. Федор толкнул отца вглубь магазина, сам попятился, запнулся обо что-то и начал падать…

– Что кричишь? – Полкан толкнул в бок Федора, точнее лягнул.

Он возвышался над Федором и глядел с насмешкой, оттопырив нижнюю губу.

– Сон приснился, – ответил Федор.

– Снова Сирин вызволял? – Полкана приподнял бровь.

– Да нет, – ответил Федор. – Странное.

– Да тут все странное так-то, – заметил Полкан.

На завтрак были сваренные вкрутую яйца, предусмотрительно взятые Максимусом. Федор запивал их чаем, а сам размышлял, как лучше приступить к расспросам. Ничего не придумав, решил задать вопрос в лоб.

– Полкан, слушай, – начал он, – ты же должен знать дорогу к мертвой воде.

– Почему? – удивился тот.

– Ну ты же здесь живешь.

– И что? – Полкан пожал плечами. – Тебе же ясно сказали: каждый раз все по-новому.

– И для тебя?! – поразился Федор.

– Для всех, – подтвердил Полкан, – исключений нет.

– Надо же… – пробормотал Федор. – А я думал…

– И что ты еще думал? – подмигнул Полкан.

Федор помялся: спросить или нет? Сердце забилось так, будто Федор решил перебежать оживленную автотрассу.

– Слушайте! Ведь если бы Сирин спела песню, то все равно должно быть средство, чтобы спасти человека.

– О как! – протянул Полкан, а Максимус отвлекся от сборов.

– Ну да, – Федор решился: была не была! – Раз есть мертвая вода, обязана быть и живая. И если напоить такого человека живой водой…

Максимус, не проронив ни слова, забросил рюкзак за спину и зашагал вперед. Полкан последовал за ним, бросив напоследок:

– Ну ты и сказочник!

Федор шел позади, не отставая, но сохраняя дистанцию – нужно было все обмозговать. Он решил не обращать внимание на слова Полкана: ясно же, что тот сразу не расколется. Зато Федор бросил пробный камень и при случае сможет вернуться к разговору. Он вспомнил Сирин. Полкан сказал, что Федор пошел на зов. Но никакого зова он не помнил, да и не шел никуда: просто, раз, и очутился в другом месте. Главное, как он провернул все это в темноте, непонятно. Ну звезды, ну луна – все же не то освещение, чтобы в ночи бродить.

А Федор даже Сирин разглядеть смог: какая-то хищная красота. И убийственная, как позже выяснилось. Еще немного, и было бы поздно, а он даже родителям не позвонил, а ведь мог зайти в Ферапонтово на телеграф и сообщить, что добрался. В голову не пришло! А потом все завертелось, как карусель, и мысли о родителях из головы выдуло.