Птица несчастья

Вскоре Максимус развел костер в чурбаке: так называемую финскую свечу. На ней отварил рис и смешал с завтраком туриста. Федор уплетал ужин за обе щеки и с грустью констатировал: со своим запасом пирожков он бы уже начал голодать. Глупо сорвался в поход, даже не подготовился толком. Представлял все в радужных красках, а на деле лопухнулся.

– Тебе котелок мыть, – велел Максимус.

Федор послушно взял котелок и алюминиевые ложки и направился к воде. Набрал песок и принялся тереть котелок, очищая тот от нагара и остатков пищи. Затем отмыл ложки. Зачерпнул в котелок воды и вернулся к костру.

– Неплохая здесь водичка, – одобрил Полкан, – мягкая. В такой волосы хорошо мыть.

Он направился к воде, а затем неспешно поплыл по озеру. Оля заковыляла за ним. Остановилась на берегу и теперь всматривалась вдаль. Пока закипала вода, Федор решил поговорить с Олей, он подошел и спросил:

– А как вы здесь живете?

Она повернулась и с удивлением ответила:

– Да хорошо живу, Феденька. Место здесь замечательное! Цветочки растут, птички поют. Что еще надо?

– Ну ведь странности разные. Непонятно, куда идти, – Федор не знал, как приступить к главному вопросу.

– Да куда хочешь, иди, Феденька. Если надо, придешь, – Оля смотрела так, что Федору стало стыдно: пользуется ее наивностью.

Но ради Алены… Федор напомнил себе: он делает это не для себя, а чтобы спасти Алену.

– А есть что-то совсем необычное, о чем говорить не принято? – от напряжения Федора подташнивало, даже голова закружилась.

Оля лишь шире распахнула глаза:

– У нас все на виду, Феденька. Да и нечего прятать. Или ты что-то потерял?

Федору хотелось закричать со злости: что они все такие непонимающие?! То ли притворяются, то ли он и в самом деле погнался за иллюзией.

– Да, потерял, – лицо дрогнуло, он сдерживался изо всех сил. – Счастье свое потерял.

Оля взмахнула крылом и укрыла Федора.

– Все будет хорошо, – прошептала она. – Верь только.

– А как верить?! Если вы ничего не знаете! Что бы я ни спросил, – он вывернулся из-под крыла и быстро зашагал в лес подальше от Оли, лагеря и остальных.

Максимус окликнул, но Федор ничего не ответил.

– Куда ты? Вернись! – еще раз донесся голос Максимуса, но Федор плевать на него хотел.

Он пробирался между деревьев, спотыкаясь о поваленные стволы. Мешался кустарник, ветви цеплялись за куртку – казалось, сам лес тормозит Федора. Наконец, он выдохся. Прижался спиной к березе и теперь старался отдышаться. Пот заливал глаза, ручейком сбегал за воротник. Хотелось пить. Федор облизал губы и попытался сглотнуть – не вышло.

Он глубоко вздохнул пару раз и понял: нужно возвращаться. Но возвращаться – значит, расписаться в собственном бессилии, признать, что с ним можно обращаться, как с дурачком. Неужели они думают, что Федор поверит в нелепые байки о том, что туземцы Заручья ничего не знают про это место? Как такое может быть?! Ну не бывает так!

И в то же время Федор осознавал: может. Оля не врет, как и Полкан, и от этого становилось только хуже. Живой воды могло не быть, или вода могла быть, но до нее не добраться, потому что никто не в курсе, куда идти. На душе Федора становилось все горше.

Он огляделся, и до него дошло, что он не в состоянии найти нужное направление. Федор позвал Максимуса, Полкана, Олю – они не ответили. Вероятно, он отошел от лагеря слишком далеко – в пылу злости не следил за временем, но Полкан способен учуять Федора, так что нужно только дождаться. Как говорят спасатели: если потерялся, оставайся на месте.

От нечего делать Федор разглядывал окрестности. На стволах деревьях рос мох, мох покрывал и землю: тут было сыро. Федор ковырнул его, под мхом обнаружилась черная влажная земля – ничего примечательного. Федор поднял лицо вверх: солнце уже садилось, но до заката время оставалось. Федор повернул голову и вздрогнул: на высоте около трех метров на ветви березы сидела девушка. Она с любопытством рассматривала его.

Федор, не сводя с нее глаз, невольно сделал шаг назад. Девушка легко спрыгнула, Федор вздрогнул – сумасшедшая! Ведь ногу легко подвернуть, но девушка даже не покачнулась. Она вплотную приблизилась, разглядывая Федора. Тот тоже внимательно изучал ее: несимпатичная. Волосы коротко и неровно острижены, нос широкий, глаза маленькие, ресниц почти нет. Одета в фланелевую рубаху длиной ниже колена, ворот рубахи затягивался шнурком.

– Тебе не холодно? – спросил первое пришедшее на ум Федор: незнакомка была босиком.

Она не ответила. Девушка то вытягивала, то втягивала шею, как змея перед броском, ее ноздри раздувались. Затем она начала медленно обходить Федора.

– Ты меня видишь? – спросила она.

– Ну да, – удивился Федор.

– Конечно, – согласилась девушка, – ты же меченый.

Она протянула к нему руку и пощекотала между ребер. Федор нервно хихикнул:

– Ты что! Щекотно же.

– Да, – подтвердила она и улыбнулась, именно тогда Федору и сделалось страшно – у нее были мелкие рыбьи зубы.

Он попятился, а девушка наступала, неотрывно глядя в глаза. Федор сделал шаг назад и уперся во что-то. Точнее, в кого-то. Он ощутил прикосновение к спине, и от этого Федора передернуло.