Птица-пересмешник

— Вам, конечно, хорошо известно, — начал Кинги самым ледяным тоном, — что ваш общий знакомый Лужа являлся членом моего кабинета. Он был арестован и выслан с Зенкали по множеству причин, но главная из них заключалась в том, что он стремился протащить идею строительства аэродрома и плотины любой ценой, поскольку это сулило ему большие деньги.

В зале воцарилась зловещая тишина. Во время этой затянувшейся паузы сэр Осберт несколько раз менял цвет, становясь то красным, то белым, то бледно-желтым, а лорд Хаммер, покрывшись испариной, перекладывал, словно детские кубики, бумажник, футляр от очков и портсигар.

— Причиной того, что суровое тюремное заключение было заменено ему высылкой, стало не только чистосердечное раскаяние, но и ряд документов, свидетельствующих о том, что и вы… джентльмены…

— Подлог! Сплошной подлог! — прорычал  сэр Осберт.

— Так вы ему поверили? Нельзя доверять таким, как Лужа, — пробормотал лорд Хаммер.

— Тем не менее эти документы заронили в мою душу сомнения и могли бы вызвать серьезные опасения у правительства. К счастью, мне нет необходимости обнародовать их, — заметил Кинги.

Сэр Осберт вздохнул с облегчением, а лорд Хаммер вытер взмокший лоб.

— Причина тому заключается в следующем: благодаря открытию профессора Друма была доказана необходимость существования Долины пересмешников для экономики острова, следовательно, она не подлежит затоплению ни при каких обстоятельствах. Тем не менее эти документы, вместе с признанием Лужи, будут находиться в особой папке и в случае надобности могут быть использованы в будущем.

— А не лучше ли просто уничтожать такие вещи? — спросил сэр Осберт. — Попадут еще в недобрые руки!

— Вот именно! Все это — злостные наветы! — сказал лорд Хаммер.

— Эти бумаги — в моих надежных руках, — мягко сказал Кинги, — и всем остальным будут недоступны. Теперь о другом. Мне известно, что британскому правительству стоила больших забот и денежных затрат посылка сюда войск и гостей, и я полагаю, оно не обрадуется, если эти денежки уйдут в песок. Ну а для нас обретение старинного божества — великое событие, вполне достойное празднования. Итак, внимание: в следующий вторник состоятся грандиозный парад и народные гуляния. Надеюсь, сэр Осберт, я могу рассчитывать, что находящиеся на острове войска примут участие в торжествах?

— О да… да, конечно, — сказал слегка ошалевший сэр Осберт. — Я… буду рад помочь…

— Да, конечно, — сказал лорд Хаммер. — Можете на нас рассчитывать.

— Прекрасно, — сказал Кинги. — Ценю вашу любезность. Я передам юному мистеру Флоксу, чтобы он поддерживал с вами связь, когда дело дойдет до окончательного согласования деталей.

— Конечно, конечно, — сказал сэр Осберт. — Я буду только рад, если в столь уникальном мероприятии будет и капля моего участия.

— О да, — сказал лорд Хаммер. — Случай действительно уникальный.

Питер и Одри вернулись из Долины пересмешников для участия в заседании парламента, на котором Кинги должен был огласить решение относительно плотины и аэродрома. Кинги и Ганнибал заперлись на двое суток, трудясь над речью для владыки. Они переписывали ее шестой раз подряд, и к трем часам утра выдохлись окончательно. Наклонившись вперед, Кинги схватил Ганнибала за запястье своей большой рукой.

— Дорогой друг! — мягко сказал он. — Не ворчи на меня так! Мы ведь оба знаем, что это будет самая выдающаяся речь из всех, которые мне когда-либо доводилось произносить, поскольку я буду говорить о том, что считаю благом для моего народа, моей страны. Для меня большая честь, что ты помогаешь мне в этом, как всегда помогал во всем.

Ганнибал взглянул на владыку и улыбнулся.

— Вы слишком деликатны для монарха, — сказал он. — Я всего лишь взбалмошный балбес. Не обращайте на меня внимания.

— Мой друг, как мне не обращать на тебя внимания, если твои советы всегда были только хорошими. Ведь ты любишь Зенкали, и, не скрою, я чувствую твою привязанность и ко мне, что мне очень льстит.

— Об одном я просил бы вас, — смущенно сказал Ганнибал, — молчите об этом: не дай Бог широкой публике подумать, что я чувствую привязанность к черномазому.

Кинги запрокинул голову, заливаясь смехом.

— Милый Ганнибал, — сказал он, вытирая глаза, — если бы не ты да не газета «Голос Зенкали», каким скучным было бы мое правление!

Наконец они отстучали текст на машинке, нещадно барабаня по клавишам, и хотя содержание речи в значительной мере было придумано Ганнибалом, заключенные в ней чувства полностью принадлежали Кинги.