Птица скорби

– Поди и сделай, что тебе велели! – Бо Шитали вырвала у меня из рук газету. Я нахмурилась, вспомнив, что мама никогда с ней так не разговаривала. – Хватит строить рожи. Иди и свари ншиму.

Сонно зевнув, Бо Шитали вернулась в дом. Я взяла газету, машинально посмотрела на дату (двадцать пятое марта 1998 года) и порвала её на клочки. Положила в жаровню, чиркнула спичкой и стала раздувать потухшие угли, пока их не объяло оранжевое пламя. Бо Шитали снова вышла во двор: она уже смыла кровь с лица, теперь ранка на лице будет долго заживать. Оттолкнув меня от жаровни, она сама приготовила ншиму для мужа и покормила его. И весь день ходила обиженной на весь мир.

Бетонные полы в наших местах принято регулярно натирать красной мастикой и отполировывать до блеска. Это было свидетельством чистоты и порядка, и соседки ревниво присматривали друг за дружкой, соревнуясь в трудолюбии. Я хорошо помню большие жестяные банки с мастикой «Санбим рэд ступ полиш», которыми мама затоваривалась по пять штук за раз. Картинка на банке была похожа на детский рисунок: рыжее улыбающееся солнышко встаёт из-за забора. Когда мама занималась полами, по дому разносился сладковатый запах воска, и нужно было обязательно обождать, когда мастика высохнет. Для этого мама распахивала все двери, и по дому гулял тёплый сквознячок. Покупная мастика лучше самодельной, но первое время ноги всё равно немного прилипают к полу, пачкая ступни. Вот таким я и запомнила наш дом: раскрытые настежь двери, красные блестящие полы, а из-за забора восходит солнышко.

Бо Шитали не покупала дорогую мастику, а готовила её сама, смешивая ингредиенты в оригинальной банке от мастики. Этой премудрости я не знала, и Бо Шитали принялась меня учить в тот же день, когда получила по уху. Только она принесла необходимые для варки мастики свечи, как о себе напомнила бедненькая Лимпо.

– Мамочка, нанвела ньяла[76], – заныла она. – А ведь такие прекрасные ямочки на щёчках даны девочке, чтобы смеяться, а не плакать.

– Лимпо, ни утвиле ахулу тала[77], – мягко поправила дочь Бо Шитали.

– Мамочка, нанвела ньяла. – Лимпо уже ревела во весь голос.

На пороге показался Бо Ндате Лимпо. Он был довольно высокого роста, и, чтобы не удариться головой о притолоку, всякий раз ему приходилось нагибаться. Бо Хамфри подслеповато сощурился на солнце и вытер рукавом рот.

– В чём дело? – спросил он, сонно зевая.

– Ни утвиле ахулу тала, Бо Ндате, – пролепетала девочка. – Я кушать хочу.

Бо Хамфри пошарил в карманах и вручил дочке мятую зелёную банкноту в двадцать тысяч квач. Что-то Бо Шитали совсем раззевалась сегодня. На нервной почве, что ли? Вот она кладёт в банку с солнышком парафин и ставит её на жаровню. Движения её вялые, как у сомнамбулы. Да что это с ней такое? Затем Бо Шитали вскрывает пачку со свечами и начинает мелко строгать их над жёлтой миской, не забывая вытаскивать червячки фитилей. После этого она высыпает содержимое миски в банку с парафином, который уже успел расплавиться. Бо Ндате всё ещё стоит в дверях, пожирая меня глазами. Я нервно переминаюсь с ноги на ногу, очень надеясь, что Бо Шитали никуда не засобирается.

– Тётушка, давайте помогу, – поспешно говорю я, стараясь не смотреть на Бо Хамфри. Тот расплывается в улыбке, и на щеках его проявляются две идеальные ямочки.

– Теперь, – объясняет Бо Шитали, – нужно добавить в горячую смесь красный оксидный порошок, и тогда получится хорошая жирная мастика. – Бо Шитали молча передала мне деревянную ложку, и я стала мешать мастику, склонившись над жаровней, чтобы только не видеть никого. Но я всё время чувствовала на себе сверлящий взгляд Бо Ндате Лимпо. На моём лбу выступили капельки пота, я нервно вздохнула, и в нос мне шибанул химический запах мастики. Увидев моё искажённое лицо, Бо Шитали воскликнула:

– Что, опять работать неохота?

– Да нет, я не поэтому, – пробормотала я.

– А что тогда нос воротишь? – В её голосе послышались истеричные ноты. Я осторожно взглянула на тётушку, вспоминая, как до свадьбы она всё время спала под манговым деревом, а мама понять не могла, что с ней такое. На этот раз мне и без животика было ясно, что Бо Шитали опять ждёт ребенка.

– Разве я не говорила тебе, что в нашем доме положено трудиться? – Поскольку этот вопрос являлся утверждением, я промолчала, продолжая помешивать мастику. Должно быть, я слишком низко держала деревянную мешалку, не знаю, но всё произошло мгновенно. Горячая смесь начала плеваться, и одна жирная капля попала мне на руку. Вскрикнув от боли, я инстинктивно отпрыгнула, а банка с варевом перевернулась, и мастика начала медленно вытекать на землю. Бо Шитали даже дар речи потеряла от такой наглости (это она так считала). Столько добра псу под хвост! Подхватив Лимпо, она зашагала к дому соседки, чтобы излить ей душу.

Вот уж чего не хотелось, так это оказаться наедине с Бо Ндате Лимпо. Я зачерпнула немного воды и вылила её на обожжённую руку. В дверях снова появился Бо Ндате Лимпо.

– А ну зайди в дом, – велел он.